– Подданный понимает, – поклонился господин О. – Не стану скрывать, мы с моими друзьями уже и сами прикидывали, во что обойдётся постройка военных кораблей и содержание охраны для грузов. Верю, что ваше величество поймёт нас правильно и не сочтёт за дерзость.
Я кивнула, ожидая продолжения.
– Нам известно, какое бремя лежит на казне. И мы сознаём, что постройка военных кораблей необходима, и чем скорее, тем лучше, – сейчас, казалось, господин О начисто забыл, что говорить «мы» о презренных торгашах ему больше ни к лицу. – А потому мы готовы частично взять расходы на себя.
– А взамен?
– Ваше величество, всем известно, что, получив сливу, нужно подарить взамен персик. У южан есть свои торговые корабли, и они часто пытаются настроить население дальних стран против нас, мешая нашей торговле. А прибрежные селения Юга богаты, и именно они собирают и содержат разбойников, что грабят нас. Не лучше ли будет вычистить эти гнёзда порока? Также мы понимаем, что если мы возьмём у казны в долг на постройку судов, то должны будем вернуть эти деньги с процентами.
Вот как – от меня требуется официально одобрить пиратство и разбой. И не просто одобрить, а войти в долю. А что, говорят, королева Елизавета Английская неплохо на этом приподнялась. Я невольно усмехнулась. Обнаглели вы, господин О. Интересно, будь жив мой муж, рискнули бы вы прийти к нему с подобным предложением?
Резон в словах О Тинзе был – в самом деле, как ещё отвадить желающих пограбить, если не дать им сдачи. С другой стороны – стоит ли обострять и без того плохие отношения? Впрочем, и без политических соображений предложение мне было не слишком по душе. Всё-таки пиратство, даже если это сравнительно благородное каперство – дело отнюдь не благое. А ведь они собираются грабить и берега. Значит, под раздачу попадут и те, кто просто имел несчастье жить рядом с, как выразился господин О, гнёздами порока…
А с другой стороны, не должна ли я в первую очередь думать о своих подданных? Да и о своих доходах, если уж на то пошло. Как ещё внушить соседям должное почтение к себе и не дать принять безответность за слабость? Не могу же я заявиться в Чжиугэ, южную столицу, и выдрать бороду дражайшему собрату-императору. Люди всегда страдают за грехи своих правителей, судьба их такая.
– Пожалуй, я отправлю посольство в Южную империю, – нашла я компромисс с собственной совестью. – Попрошу, чтобы император Ши Цинъяу призвал этих разбойников к порядку. А если он откажется… или, скорее всего, сделает вид, будто не имеет к ним никакого отношения… тогда у нас будут развязаны руки.
– Мудрость вашего величества несомненна, – согласно поклонился терпеливо дожидавшийся моего вердикта О Тинзе.
Посольство отправилось вскоре после дня Зимнего солнцестояния, с таким расчётом, чтобы прибыть в Чжиугэ к Новому году и провести праздники на юге. На Зимней охоте перед солнцестоянием ван Лэй молодцевато добыл кабана, которого потом разделали на алтаре Неба – сам же он и разделал, как ближайший родственник императора, потому что мне и Ючжитару это было явно не под силу. Вместе с кабаном под нож пошли бык, баран и свинья, и я уже не побоялась перекусить незадолго до начала жертвоприношения, а не как в прошлом году, когда постилась с самого утра из опасения, что меня затошнит. Хотя всё равно вздрагивала и морщилась, глядя на окроплявший алтарный камень красный поток. До сих пор я думала, что «фонтаны крови» – это художественное преувеличение. Нет, оказывается, кровь из вскрытого горла действительно может бить под напором, как из хорошего шланга.
Но всё же мирный Новый год, когда никого не надо резать, был мне больше по душе. Проводить борозды на поле и разбивать глиняного быка тоже выпало Эльму, явно довольному исполнением главной роли в обрядах. Этому человеку, судя по его оживлению и неизменной довольной улыбке, нравилось быть в центре внимания всего двора, несмотря на то что Ючжитар всё время находился рядом. Зато это не нравилось мне, ибо в очередной раз демонстрировало всем и без того пристрастным наблюдателям, что женщина одна с таким делом, как управление государством, справиться не может. Но приходилось терпеть. И благодарить Небо за то, что гун Вэнь всё ещё сидит в траурном затворе и потому не нужно мучительно раздумывать, кому из двух императорских дядюшек можно доверить эту высокую честь – замещать императора во время обрядов и жертвоприношений.
Это был второй Новый год без Тайрена, и почему-то именно во время праздников его отсутствие ощущалось острее всего. Может быть потому, что в остальное время мы, случалось, и раньше не виделись сутками, занятый каждый своими делами. Но в пиршественный зал император и императрица неизменно вступают рука об руку, император поднимает тосты и принимает поздравления и славословия сановников, а императрице остаётся только гордиться, глядя на него.