Первые московские панки в отличие от ленинградских были мелкими спекулянтами и большими модниками, одевались фирменно, не афишировали себя и вели замкнутый образ жизни. Они брили виски и носили английские булавки, приколотые к рукаву или штанине. По количеству булавок определялся ранг, статус или чин в их внутренней иерархии. Чтобы выглядеть "как панк" достаточно было носить одну булавку, вся остальная одежда значения не имела. Панки вместе пили, устраивали сексуальные оргии типа "ромашки": голые девочки ложились по кругу ступнями вместе, а мальчики соревновались, кто сумеет совокупиться больше всех или даже завершить весь круг. Общественное мнение считало, что "панк" и "фашист" — синонимы.
Отвращение и презрение к существующему строю широко распространено среди модной и, особенно, валютно-фарцовой молодежи. С расширением панк-движения, включением в него пролетарски-мещанских отпрысков Москвы и ближнего Подмосковья выяснилось, что фирменных шмоток на всех не хватит, да и валютой не все обеспечены в равной мере. Нигилизм и анархизм требовали выражения.
Новая панк-мода, завезенная в Москву Гарриком Коломейчуком, представителем ленинградского объединения "АССА" (возможный перевод — "Ассоциация Сексуально Свободных Анархистов") требовала покупать одежду только в магазинах дешевой распродажи на колхозных рынках, брить голову пятнами, отпускать косички, заливать волосы лаком, одеваться не по размеру и не по сезону в старье диких расцветок и фасонов с сильным провинциальным шиком, веселиться и кривляться, танцевать, прыгая и размахивая над головой своей одеждой, плевать сквозь зубы и показывать слюнявый язык. Предписывалось носить значки с портретами Ленина, серпом и молотом. Плотина была прорвана! И хотя элитная публика московских рок-концертов сильно отличалась от учащихся ПТУ, носивших вязаные шапки, телогрейки с закатанными рукавами, пятнистые штаны "под десантника" и тяжелые сапоги, все вместе были едины в порыве обиды и ненависти.
Среда советского неэлитарного общежития, породившая панков, их же в себе и растворила. Панком стал каждый подросток, не развитый ни интеллектуально (иначе — буддизм, троцкизм, технократия и конформизм), ни физически (иначе — хэви-металл или культуризм), и не имеющий никаких творческих способностей (иначе — спекуляция и халтура, или авангард и "новая волна").
Панк — представитель низшей ступени самораспада культуры, поэтому пропасть между панком и породившими и воспитавшими его условиями, по мнению панк-группы "ДК", преодолена:
Панк ни к чему не способен и ничего не хочет делать. Всех, кто за внешней суетой пытается скрыть внутреннюю пустоту, он считает идиотами и лжецами. Нормальным он считает того, кто не скрывает свою пустоту, дефективность и никчемность, то есть себя самого.
(Свинья)
Панк уверен, что все окружающие страдают и мучаются, но, вынужденные блюсти условности, скрывают это и делают вид, что хорошо устроились. Это раздражает панка. Он считает необходимым выразить публично свою депрессию и боль, разрушив стену лжи, молчания и непонимания. Для панка невыносимо, когда он — никто. Панк оскорбляет и эпатирует окружающих, стремясь вступить с ними в любые человекообразные отношения, стать для людей хоть кем-то живым и одновременно оживить их.