Гор — виднейший деятель московского андерграунда. У него крупная фигура, резкие и правильные черты лица. Он отличается от Пети Мамонова и Коли Рок-н-ролла тем, что не корчит из себя дебила и выродка. Гор — интеллектуал, по образованию — физик. Когда он, торжественно заикаясь и запинаясь, читает свои стихи, то публика трепещет от ужаса и страха.
Выступая в качестве ведущего шоу-мена с группами "Вежливый отказ" и "Метро", с театром моды "Пост", Гор устраивает зрелище потрясающей силы, превращая музыку в звуковой бульон для своих пластических опытов. Стоя на одной ноге, облаченный в галифе и китель, Гор медленно натираетая мелом, превращаясь в статую. Или играет на скрипке куском дефицитной говядины. Или выкатывает на сцену, завернутый в рулон желтой бумаги, из которого вырывается, резкими движениями разрывая бумагу на части. Или ходит по сцене в одежде, скроенной из карт СССР.
Образ Гора — безумный сталинист, сторонник жесткости и порядка, дошедший до абсурда и психического разложения. Абсурдизм Гора тоталитарен и антигуманен, он карает умиленный пост-брежневизм "перестройки". Гор не столько панк, сколько авангардист и концептуалист, мастерски использующий панк-стиль. Панки любят Гора за зрелищность, но не понимают и не ценят его злобных, ироничных, отстраненных стихов. Гор — интеллектуальная оппозиция еще живущему сталинизму, пост-сталинизму и даже неопост-сталинизму, если такой, конечно, существует.
Позиция панка — позиция социальной незащищенности, позиция заведомого и окончательного поражения, позиция открытого признания своей ущербности и неправоты. Это слишком удобная мишень для агрессии со стороны общества.
Панка, который стремился быть самим собой, изображая мерзкий персонаж, окружающие сочли за такового и соответствующе к нему отнеслись. Панки были раздавлены. Все они не раз побывали в отделениях милиции и дурдомах, чему способствовали их экзистенциальные опыты, а также безбрежный алкоголизм и токсикомания. Панки надеялись с их помощью стать официально признанными шизофрениками и избежать армии, но стали неформальными психами и невротиками, жертвами психбольниц и камер предварительного заключения.
Панки играли свою роль до конца и никак не соглашались, что они такие же как все.
Но панк-идея не пропала даром. Следующие поколения, нуждаясь в более совершенной защите от агрессии помойки, обнаруженной панками, использовали тот же способ маскарада и провокации. Только они выдавали себя уже не за первооткрывателей помойки, а за самих обывателей, совбуржуа и мещан, первейших врагов всякой дряни и гнили.
Так родился "нью-уэйв". По-русски — "новая волна"!
МАНИФЕСТ МОСКОВСКИХ "СИСТЕМНЫХ ЛЮДЕЙ" ИЛИ ПОДЛИННЫЕ МЫСЛИ сталкера, генерала и ВОРОБЬЯ
Многие причины побудили нас к созданию Манифеста.
Во-первых, среди московской интеллигенции растет интерес к системе. Во-вторых, в последнее время в систему пришло очень много новых людей, которым не хватает внешних атрибутов хиппи. Им нужна идеология. Мы не навязываем системе свою идеологию. Мы излагаем свои взгляды. Хотя мы — люди разных возрастов, разных тусовок, в разное время пришли в систему, оказалось, что наши взгляды практически полностью совпадают.
"Хиппи" — это наш идеал человека. "Система" — имеется в виду московская система. Однако хиппи и система — это отнюдь не равнозначные понятия. Путь от системы до хиппи еще весьма далек. Как же пройти его? Кто поведет? Но хиппи не нуждаются в вождях и лидерах. Хотим напомнить системе о Махатме Ганди, которого хиппи Запада считали образцом поведения, о котором наша современная система, по-видимому, забыла. Ганди в одиночку начинал дело, и если оно отвечало общественным потребностям, то к нему присоединялись тысячи людей, увлеченных силой его личного примера. Ганди был лидером, но он не был всеведущим вождем, который вел свое погрязшее в невежестве племя по пути абсолютной истины к светлым непоколебимым идеалам. Именно так должны обстоять дела и в системе. Вожди не нужны никому, от вождизма до фашизма — один шаг. Настоящему хиппи не нужны и лидеры, потому что он сам — лидер. Но системе лидеры необходимы. Ей необходимы личности, своим примером увлекающие за собой других. Таких в системе не хватает. Зато в людях недостатка не ощущалось. И грустно наблюдать, как олдовый вождь-отец, приобретя благодаря олдовости влияние и авторитет, ничего не делает сам, но указует другим пути к высшим целям.