Дальше, на втором этаже перед лестницей, ставлю комод. Опускаю взгляд на первый этаж, где воцарилась тьма. Страха уже нет. Я давно привык к мраку, где мертвецы.
Закрыть окна на втором этаже не составило особого труда. Кто-то думает, что выше первого этажа можно почти не уделять внимания - это не так. Эти гады, при сильном голоде, могут добраться до четвертого этажа. Если это мертвецы, не значит, что они медлительны. Они звери, очень злые и вечно голодные. Одна ошибка может стоить жизни в столкновении с ними.
На каждом окне так же устанавливаю датчики движения. Красные огоньки всегда успокаивают. Если раньше мне было все равно на безопасность, то теперь нет. Я не только за свою шкуру отвечаю.
Она все так же мирно спит. За окном уже стемнело. Их час пробил. Устроившись поудобнее на единственном подоконнике в этой комнате, внимательно слежу за двором через щель в жалюзи. Рука сжимает холодное оружие. Желания лечь и заснуть нет. Нормально уснуть я могу лишь в одном месте, поэтому, в обычное время она спит за нас двоих.
Во дворе появился силуэт. Все тело тут же напрягается. Рука впивается в ружье. Пока он ходит там внизу, я ничего не буду делать. Выстрел может привлечь внимание остальных. Слишком рискованно, тем более из-за такого пустяка ее не хочется будить. Жду. Живой труп, качаясь, из стороны в сторону ходит по двору. Почуял нас. Нет, думает, как достать. Наверняка слышит биение наших сердец.
В подтверждении мертвец поднимает голову и смотрит на меня. У кого-нибудь на моем месте, точно бы по телу пробежались мурашки. Я другой. Пока я здесь, ни кто не притронется к ней.
Он смотрит на меня, я на него. Это может длиться вечно. Мы с ним не нуждаемся во сне. Главное, чтобы утром мы смогли выйти из дома без трудностей.
Всю ночь я дежурю у окна, следя за тем ожившим трупом. Под утро он ушел, не оборачиваясь на этот дом. Его поведение было странным, но это, наверное, к лучшему. Мы без проблем покинем этот дом и доберемся до цели. По крайней мере, хотелось в это верить. Часы на руке просигналили подъем, и она тут же открывает глаза. Это вошло, не осознанно, в ее привычку.
-Ничего не случилось? – Она всегда просыпалась с таким вопросом.
Никогда, за эти три года, я не сказал о трудностях. Лишь раз, пока она спала, я боролся за ее сон. Не трудно было разобраться с двумя монстрами, желавших нас сожрать, но я сделал свою работу как надо. За двадцать минут я разобрался с ними, не разбудив ее. Чем меньше знает, тем крепче спит.
-Все хорошо.
Она смотрит на меня с подозрением, а я в ответ как всегда улыбаюсь. Как только она поднимается, иду вниз, чтобы убрать свою систему. В холодильнике оказывается что-то съедобное. Многие продукты давно испортились, но были и те, что хранятся долго. После небольшого перекуса, выдвигаемся.
Она всегда с испугом смотрит, как я открываю дверь и выхожу на улицу, готовый в любой момент нажать на курок. Двор чист и она выходит. Оборачивается, как будто ищет кого-то. До того, как она появилась в моей жизни, я был беспечен. Я мог спокойно нарываться на неприятности, попадать в окружение этих гадов, но с ней я изменился. Неважно, каким долгим был путь, если на этом пути нам ни кто не встретится, то я выберу его.
Идти вдвоем по пустому городу – страшно. Твое сердце трепещет перед лицом неизвестности. Я давно привык к этому, но не она. Пустые дома до сих пор наводят на нее страх. Она заглядывает в каждое окно, пытаясь найти угрозу, но я понимаю, что ей страшно смотреть в них. В любой момент там может кто-то появиться. Момент неожиданности всегда пугал людей.
Улавливаю шорох. Тут же оборачиваюсь на него и без колебания делаю выстрел. Точно в голову. Девчонка от испуга вздрагивает, но после берет себя в руки. Оживший труп когда-то был женщиной. Я разнес ему половину головы, но все равно могу дать от силы лет двадцать. Кудрявые волосы превратились в спутавшиеся клочья. Майка и шорты, одетые в последний день ее жизни, сейчас напоминали больше тряпки. Кожа посинела, местами позеленела. Жалкое зрелище.
Не обращая внимания на случившееся, иду дальше. Первые пару месяцев нашего совместного выхода на вражескую территорию, при виде застреленного мною трупа, девчонка высвобождала свой желудок. Сейчас же, я чувствовал лишь как трясутся ее ноги. Она потихоньку привыкала к таким эпизодам своей новой жизни.