Затем я медленно и бесшумно наклонился над ним.
Гектор лежал, чуть запрокинув голову. Рот его был полуоткрыт, верхняя губа младенчески округлилась. Он словно печально удивлялся чему-то во сне. Вся взрослая сумрачность с его лица слетела, оно как бы разгладилось. Если не обращать внимания на пряный человеческий запах, он едва ли чем-нибудь отличался бы от меня самого. Должно быть, и я вот так же уютно подбираю локоть под щеку, когда засыпаю. Точно такой же мальчик - это было так удивительно! Лишь мои клыки - пусть еще молочные - длиннее и тверже...
Даже не зная в точности, как это произойдет, я мог бы убить его одним безжалостным движением. Быстрым, как взмах стрекозиного крыла. Может быть, просто сломать ему шею. Или перегрызть глотку. Тело само легко подсказало бы мне что делать - я чувствовал это. Надо только позволить ему...
Я снова сел у костра. Потом с шумом подтянул ближе собственное, ненужное мне, одеяло, встряхнул его и накинул его на плечи. От этого движения угли костра ожили и выбросили вверх еще немного редких искр. Я услышал, как завозился, просыпаясь, Гектор.
- Рано, смертный,- сказал я и зевнул, чтобы скрыть смущение,- У тебя еще целый час. Спи...
Глава третья.
Дюна, вдоль которой мы шли, была настоящим исполином среди дюн. Все утро мы, кувыркаясь в пыли, взбирались на ее хребет и до полудня не одолели и половины ее длины. Она тянулась и тянулась, как будто размечая границы песчаной долины, где дремали неподвижные волны песка. Я предлагал ему двигаться в ее тени, у подножия - с подветренной стороны, однако Гектор был непреклонен. Он хотел высоты, чтобы осмотреться и попробовать взять азимуты хоть на что-нибудь посреди этого пустынного однообразия. А я был его подзорной трубой.
- Что там, крысеныш? Вон там, смотри за моей рукой! По-моему, полмили отсюда...
- Ничего. Это просто две тени от холмов. И прекрати называть меня «крысенышем»!
- Простите, Ваша Светлость... - я видел, как оживленно и насмешливо блестят его глаза над маской-фильтром,- А там что?
- Ничего... Тоже тень.
- Ты даже не присмотрелся, крысеныш!
- Это тень, смертный,- вздохнул я,- Обычная тень.
- Ладно, дай мне флягу!
Помимо всего прочего, я теперь был еще и его вьючным животным. Все наши нехитрые пожитки болтались у меня за плечами в импровизированном мешке. Я отцепил флягу от пояса и протянул ему.
- Почему бы тебе не понести что-нибудь?
- Потому что я несу вот это! - он постучал донышком фляги по собственной голове, откинул маску и сделал экономный глоток,- На, возьми. Только не пей много.
- Я потерплю,- буркнул я.
- И долго ты можешь терпеть?
- Ты десять раз успеешь умереть от жажды! - процедил я.
- Очень кстати! - захохотал Гектор,- Ты мне напомнил! Я читал, в древние времена было такое животное, которое обходилось без воды. Называлось Камела. Ужасно уродливое, горбатое, как Гефест! И тоже плевало на всех свысока. Но люди приручили его, надели ему уздечку и потом водили по пустыням целые караваны таких зверей...
Я оценил расстояние между нами и подумал, что могу преодолеть его в одном прыжке.
- Хочешь убить меня? - невинно спросил Гектор, наклонив голову и запустив руку в карман.
- Хотел бы убить - убил бы вчера ночью!
- Но не убил. Потому что без меня ты здесь все равно не выживешь. Пустыня справится даже с тобой.
- Не поэтому!
- А почему?
Я прикусил язык. Гектор обежал меня глазами, нерешительно хмыкнул, натянул маску на лицо и отвернулся, всматриваясь в горизонт.
- А там... Смотри туда! Что это? Похоже на крыло?
Я кивнул. Там, куда он показывал, над краем дюны отчетливо виднелась острая, вытянутая лопасть. Она была металлическая, избитая пыльными бурями почти до неузнаваемости. Серовато-ржавая, как и холмы вокруг. И все-таки это был рукотворный знак, одинокий маяк памяти о людях в центре безбрежного моря песка. Я различал каждую щель и щербину на поверхности. За сотни лет их накопилось столько, что сосчитать невозможно.
- Это какая-то старая машина,- сказал я,- Отсюда меньше мили. Пойдем туда?
Гектор опустился на одно колено, положил перед собой компас и обрывок бумаги, сделав на нем несколько быстрых пометок...
- Пойдем,- кивнул он сосредоточенно.
Мы добрались до крыла через час. Это действительно оказался обломок хвостового оперенья летательного аппарата. Холм осыпался и обнажил всю его тушу. Он напоминал неуклюжее - вроде жука - насекомое, своими носорожьими очертаниями ничуть не похожее на наши аэроклиперы или даже хищнокрылые преторианские штурмовики. Фюзеляж с обеих сторон раздувался кожухами-улитками, под которыми навсегда окаменели поворотные турбины. Громоздким носом машина по-прежнему окуналась в песок. Я встал в ее тени и запрокинул голову. Настоящий древний левиафан, который нес столько оружия, что мог уничтожить своим огнем целый город. Гектор шел вдоль его корпуса, ведя раскрытой ладонью по нагретому солнцем металлу. За ним с шумом осыпалась на песок металлическое крошево и чешуйки зеленой краски.