На пути сквозь Тень меня преследовали; меня доставали, мне угрожали, на меня даже напали. Из огня меня спасла странная леди, которая тут же погибла в озере. Некто защитил меня от злющих зверей, он же спас меня от какого-то жуткого землетрясения… Оказалось, моим ангелом-хранителем был Льюк. Он сопровождал меня до последнего, помогая выдержать напор Колеса-Призрака. Под занавес мое творение слегка рассердилось на меня и турнуло нас теневой бурей — в такие осадки не слишком славно попадать, как с зонтом, так и без него. Из этой передряги мы выбрались — я воспользовался одним из Козырей Судьбы (как я назвал необычные карты из квартиры Джулии).
Нас вышвырнуло возле пещеры, стены которой мерцали синим хрусталем, и Льюк затащил меня внутрь. Старина Льюк! Он позаботился, чтобы в этой пещере мне всего было вдосталь, а затем запер меня там. Льюк поведал, кто он такой, — и тогда я сообразил, что же так напугало Фиону, когда она увидела его на фотографии: сходство с отцом. Льюк был сыном Брэнда, убийцы и архиизменника, который несколько лет назад был чертовски близок к тому, чтобы уничтожить королевство, а заодно и всю остальную вселенную. К счастью, Кэйн убил его раньше, чем Брэнд успел исполнить замысел. Именно Льюк, как я затем узнал, убил Кэйна — он мстил за отца. (Как оказалось, известие о смерти Брэнда он получил тридцатого апреля — вот откуда мои ежегодные развлечения по этим дням, такой вот нестандартный способ праздновать годовщины был у моего друга.) Как и на Рэндома, на него тоже произвел впечатление Колесо-Призрак, и Льюк заявил, что я останусь его пленником, так как могу ему еще пригодиться, когда он надумает взять управление этой машинкой на себя. Машинка, как он небезосновательно предполагал, могла стать превосходным оружием для стирания в порошок остальных членов нашей семьи.
Он удалился, чтобы спокойно разобраться со всеми накопившимися заморочками, а я очень скоро обнаружил, что какие-то необычные свойства пещеры блокируют мою магию, и поговорить-то мне тут не с кем, разве что с тобой, Фракир, и нет тут никого, кого ты могла бы придушить…
I
Когда клинок разлетелся на куски, я отбросил рукоять. В поединке с морской синевой камня оружие пользы не принесло — хотя я долбил стену в самом, как мне казалось, тонком участке. Удалось лишь отбить несколько осколков. Я поднял их и скреб друг о друга. Это явно не выход. Видимо, выбраться отсюда действительно можно единственным путем — через вход. А вход закрыт.
Я вернулся в мои апартаменты — то есть в ту часть пещеры, где лежал спальник. Я сел на него, выбил из бутылки пробку и глотнул вина. Проклятая стена заставила меня попотеть.
Фракир зашевелилась на левом запястье, раскрутилась, скользнула по ладони и обвилась вокруг осколков синего камня, которые я по-прежнему держал в руке. Она захлестнула камни и свесилась с моей руки, покачиваясь как маятник. Я отставил бутылку и стал наблюдать. Качалась она, наверное, с минуту, строго повторяя направление обжитого мной коридора. Затем Фракир метнулась вверх и замерла, добравшись до тыльной стороны моей ладони. Она оставила осколки у основания среднего пальца и заняла привычное место на запястье.
Так… Я поднял мигающий масляный светильник и вгляделся. Этот цвет…
Да.
Камни на моей ладони чрезвычайно походили на тот, что был вправлен в перстень Льюка, который я забрал из мотеля «Нью-Лайн». Совпадение? Или тут есть связь? На какую мысль хочет навести меня моя удавка? И где я видел другой такой же камень?
Брелок Льюка. Синий камень, оправленный в металл… А где я мог видеть еще один?
Гроты, где я был заключен, блокировали действие Козырей и магию Логруса. Если Льюк выковыривает из этих стен камушки, чтобы постоянно таскать их с собой, на то должны быть веские причины. Что же таит в себе этот хрусталь?
Похоже, я не меньше часа пытался разузнать что-нибудь о его свойствах, но в результате лишь удостоверился в том, что Логрусовы зонды в эти камушки не проникают. В конце концов я раздраженно запихал осколки в карман, съел хлеба с сыром и глотнул вина.
Затем поднялся и сделал еще несколько обходов, проверяя ловушки. Я сижу в этих гротах по меньшей мере месяц. Все эти туннели, коридоры и залы я исходил вдоль и поперек в поисках выхода. Выхода не было нигде. Сперва я бегал по пещерам с одержимостью маньяка и до крови ободрал кулаки о холодные стены. Потом я резко сбавил темп и принялся целенаправленно и скрупулезно разыскивать трещины и замаскированные проходы. Я много раз пытался сдвинуть булыжник, которым был заткнут выход, — без толку. Он был подбит клиньями, и я даже не сумел пошевелить его. Похоже, что застрял я надолго.