Она оглянулась вокруг: совершенно пустое пространство, серое безоблачное небо и лишь снежные шапки, лежащие на сухой обледеневшей траве. Рия вспоминала пережитое за последние дни и чувствовала, как позади неё, шурша крыльями, взлетают какие-то птицы. Девушка не оборачивалась.
Тем временем знакомый женский голос продолжал сверлить сознание: «Настоящий страх – это не боязнь высоты или лифта, Рия. Хватит выпячивать нам напоказ твои мелкие фобии. Я хочу, чтобы ты взглянула в глаза тому, что действительно является твоим страхом».
Рия зажмурилась, не зная, чего ожидать. Когда она открыла глаза, перед ней стояли все самые близкие люди, внимательно рассматривая ее. А затем, словно по команде, один за другим они разворачивались и уходили прочь. Рия металась по заснеженному полю от одного к другому, стараясь догнать родственников и друзей, которых больше не было в живых. Маму, которая уходила, так и не попрощавшись, Машку, оставлявшую Рию, Игоря, у которого не хватило сил даже объясниться, и, конечно же, своего отца…
«Господи, – подумала Рия, – мы же бросили его. Мы же его бросили…»
Она почувствовала, как все вокруг растет, только тело уменьшается. Рия озадаченно осмотрела себя и поняла, что она вновь маленькая девочка. Сугробы вокруг стали намного выше, поле безграничнее, а платье и вовсе чересчур велико. Она смотрит вслед уходящему вдаль мужчине, понимая, что его больше не вернуть. Никогда…
Рия вспомнила, как после смерти папы не могла оставаться дома даже пяти минут одна и принималась истерически плакать, как только мама выходила за дверь. Она впадала в панику, если оставалась одна даже днем, потому что не существовало для неё звука ужаснее, чем эхо её собственных шагов. Когда она выросла, то так и не смогла завести щенка, боясь оставлять его одного дома даже на минуту. Она сразу же звонила своему парню, как только он задерживался, потому что… Все потому, что то, чего она действительно боялась – до дрожи в коленках, до панических атак, до бессонных ночей, до рыданий в подушку… Она так долго прятала внутри себя.
Маленькая Рия присела в белый сугроб и заплакала. Все ушли, оставив ее наедине с тем, что оказалось непосильной ношей. Ей всегда казалось, что хуже всего приходится ночью, но она ошиблась и здесь. На самом деле, дневной свет как нельзя лучше обнажает одиночество, выворачивая наизнанку все спрятанные в тайниках переживания. Рия сидела на холодном снегу и всхлипывала. Подул легкий ветер, касаясь её маленьких плеч и головы.
– Рия, Рия, – мягко повторял мужской голос внутри, – мы часто боимся от незнания того, что ждет нас. Но все самое дорогое спрятано по другую сторону страха.
Это и были те самые слова Френка, которые, как ей казалось, она просто не услышала, но нет. Она знала, она всегда знала.
Рия рывком подняла голову и посмотрела вперед, осознавая, что вокруг неё только те, кем она дорожит больше всего на свете, те, без кого она не представляет своей жизни. За спиной послышался шум. Легкий ветер пролетел сквозь неё, пронизывая тело легким ознобом, нежно касаясь кожи, поднимая лишь самые важные воспоминания. Он прикоснулся к плечам, затрепетал в волосах, тихо нашептывая: «А вести тебя должен не страх, вести тебя должна любовь».
Она уже знала об этом, уже много раз слышала, но так бестолково забыла, подумав, что страхи нужно и можно победить. А нельзя… Нельзя, потому что они часть нас. Та самая неотделимая огромная часть, которая составляет нашу сущность. Убить страх означало бы прервать свою собственную жизнь. Отпала необходимость рвать этот страх, топтать, побеждать, ведь все, что ей нужно – лишь посмотреть в его огромные детские глаза и увидеть в них то, что находится вовне. А страх никогда не уйдет. Все, что остается – это завернуть его в теплый плед, как замерзшего потерявшегося ребенка, отнести в маленькую светлую комнату и подсказать, что мы всегда рядом. Напоминать придется постоянно, ежедневно, а возможно, и ежеминутно, потому что за плачущим ребенком прячется не что иное, как любовь…
Рия резко запрокинула голову и посмотрела вверх. Небо неистово задрожало, как поверхность озера, выпуская из-за её спины огромную стаю бордовых ворон, словно чернильные капли на альбомный лист. Только на этот раз они не трогали её, не каркали, не клевали, не ранили перьями. Они лишь неспешно кружили над головой, вплетаясь в вишнево-красный венок. Боль отпустила, и Рия осознала, что её страх и ненависть больше никогда не соприкоснутся друг с другом. И тогда в глубине её души поднялось что-то величественное.