– Папочка, я не хочу, чтобы ты уезжал далеко и надолго, – нахмурясь, ответила Стэфи.
– Я должен работать, Стэф. Беги завтракать, а потом пойдем собираться.
На часах пробило 11.00, и в жизни Вуда наступил один из самых ответственных моментов: он, одетый в парадный черный костюм, вел по белой дорожке под руку свою дочь – маленькую девочку в белом платье с завитыми кудряшками, украшенными заколкой в виде большого белого цветка, она с улыбкой перебирала ногами белую дорожку, а ее голубые глаза сияли от ощущения празднества, уже подходя к ступеням алтаря, она взглянула на свою мать – Рени не смогла сдержать слез, но в то же время она пыталась улыбаться, чтобы не смущать Стэфи. Рени осознавала, что ее дочь даже не понимает, что происходит, в то время как Вуд, можно сказать, вынужден проводить свою пятилетнюю дочь во взрослую жизнь уже сейчас, потому что его жизнь оборвется со дня на день, а ему так и не суждено увидеть самые ответственные моменты в жизни его детей, от одной лишь этой мысли миллионы мурашек покрывали кожу Рени и заставляли рыдать сильнее прежнего. Было сложно представить, что в тот момент испытывал Вуд.
– Папочка, почему мама плачет? – спросила Стэфи.
– Все в порядке, детка, мама плачет от счастья, – ответил Вуд, пытаясь оставаться невозмутимым.
Поднявшись по ступеням, Вуд и Стэфи подошли к священнику – немного курносому невысокому седому мужчине, лет шестидесяти на вид, одетому в черную сутану с колораткой. Священник задал Вуду лишь один вопрос:
– Стэнли Вуд, клянетесь ли вы уважать решение вашей дочери вне зависимости от вашего мнения и принять ситуацию такой, какая она есть?
– Клянусь, – ответил Вуд, еле сдерживая себя, чтобы не заплакать навзрыд, в тот момент его глаза были наполнены слезами.
– Объявляю вас невестой и отцом, – проговорил священник.
Вуд тут же глубоко присел и прижал Стэфи к себе, насколько это было возможно, после чего поцеловал ее в щеку.
– Папа, ты тоже плачешь от счастья? – спросила Стэфи.
– Да, детка, тоже от счастья, – ответил Вуд. – Пойдем, милая, сейчас наш танец.
Вуд и Стэфи сошли по лестнице на небольшую площадку в центре зала, снимавшая всю церемонию на телефон Рени до сих пор не могла остановить слезы. Выйдя в центр зала и услышав мелодичную спокойную музыку, доносившуюся откуда-то из-за дверей, Вуд взял Стэфи на руки и начал кружиться с ней из стороны в сторону, в то время как Стэфи крепко держалась руками за шею отца и положила голову на его плечо, закрыв глаза, она просто наслаждалась. В момент, когда музыка остановилась, а Вуд уже успокоился, он снял ее с рук и поставил на ноги.
– Ладно, моя невеста, поехали, у нас еще много дел, – оживленно сказал Вуд.
– Папочка, теперь я невеста? – полюбопытствовала Стэфи
– Да, милая, теперь ты невеста, – ответил Вуд. – Идем.
Стэфи тут же побежала к Рени и обняла ее:
– Ну же, мам, не плачь, – пытаясь успокоить мать, сказала Стэфи.
– Все в порядке, милая, – Рени вытерла слезы с лица, взяла Стэфи за руку и повела ее к выходу.
Вуд отвез жену с дочерью к родителям Рени, а сам же же направился в дом своих родителей, чтобы поговорить с матерью об их отпуске.
– Вы уезжаете уже завтра, и ты только сейчас мне говоришь о том, что нам с папой нужно посидеть с Робертом!? – повышенным тоном говорила миссис Вуд, со стороны она выглядела, как мать, отчитывающая своего сына-подростка за очередную школьную проказу.
– Мам, я думал, что Роб не разрушит ваших планов, идея отпуска пришла к нам спонтанно, – с застенчивой улыбкой ответил Вуд, сидевший напротив своей матери за обеденным столом, словно тот самый оправдывающийся школьник-проказник.
– Я не понимаю, почему это так срочно, что вы собрались за четыре дня?
– Ладно, я хотел тебе рассказать это после отпуска, чтобы улететь в спокойствии, но, видимо, я должен поделиться этим, как можно скорее.
– Стэн, не пугай меня, – немного замешкалась миссис Вуд.
– Около трех месяцев назад в моем головном мозге обнаружили глиобластому третьей стадии, неизлечимо поразившую мой организм, прогноз врачей колебался в границах десяти лет, однако чуть больше недели назад я узнал, что мне осталось жить один месяц, и я решил закончить свою жизнь, ощущая счастье, а не горе, боль и разочарования.
– Боже, сынок, это какая-то шутка? То есть, ты узнал об этом три месяца назад и ничего не сказал мне? Ты уже три месяца смертельно болен и говоришь мне об этом сейчас!? – последние слова матери Вуд с трудом смог разобрать из-за всхлипываний. Плачущая женщина закрыла лицо ладонями и молча зарыдала.