-Это самолёт Нана, говорю я. Ещё одни камикадзе полетели за океан, думаю я. Все наши солдаты покинуты там, помощи ждать не от кого, отец был тогда прав, осуждая императора за то, что он повёлся на уловку Германии.
Надо до ужина сходить в храм и помолиться за наших солдат, что бы они возвращались домой живыми. Но что я скажу родителям, с кем оставлю свою сестру, они, конечно, начнут меня утишать, но мне от этого не легче. Поэтому я пока ни кто не видит, отвожу свою сестру домой, и направляюсь в сторону ближайшего храма, обдумывая, каким богам я буду молиться. Улицы были пусты, очень редко по ним ходили солдаты, отец говорил, что они охраняют наш покой, потому, что американские налетчики могут ударить и по мирному населению. Опять над головой пролетел самолёт, от неожиданности я даже присела. Что-то эти самолёты слишком разлетались, возможно, в стране уже объявлен комендантский час, или ещё что-то случилось. На улице полно солдат, и если меня заметят, я не смогу попасть в храм.
Я осторожно пробираюсь между домов, боясь быть замеченной солдатами. На пол пути к храму я встречаю свою подругу Макото, она тоже шла к храму, только с мамой, я знаю, что у Аи отец солдат и брат её тоже улетели сражаться за океан.
-Аи, я не ожидала тебя тут встретить, говорит Макото.
-Я решила помолиться за наших солдат, что бы они все здоровые вернулись домой, говорю я.
-Ты храбрая девочка Аи, если гуляешь одна, сказала мать Макото.
-Я просто устала от этого кошмара, говорю я.
-Мы тоже, вот пришли помолиться за брата и папу, сказала Макото. Что ж, втроём тут ни так страшно как одной, но я всё ещё не перестаю думать о солдатах, как они там за океаном, как странно, у меня в семье не было военных, хотя в прошлом почти у всех крестьян предки участвовали, в какой ни будь войне. Мирную молитву то и дело прерывает шум самолёта. «Солдаты, пожалуйста, вернитесь домой живыми» - молюсь я.
Так же тихо и не заметно я вернулась домой, мама почти весь день просидела с Наной, вот только где отец, неужели из-за океана привезли раненых, или его вдруг вызвали в чужой госпиталь.
-Мам, с тобой всё в порядке? Спрашиваю я.
-Да, отвечает мать, хотя по ней видно, что она переживает.
-Где отец?
-Его вызвали по какому-то срочному делу. Каждое срочное дело моего отца означало, что в стране не всё так гладко. Я пытаюсь выбрасывать из головы все плохие мысли, но они снова лезут. Отец вернулся домой под вечер, он ни кому не рассказал, где был, хотя мне казалось, что у него на глазах были слёзы и гримаса отчаяния. Дорогой дневник, что мне делать дальше, как помочь семье. Аи.
Лёжа в своей кровати, я вспоминаю как всё было до войны, я тогда училась в начальных классах, сестры у меня тогда не было, и родители всё внимание уделяли мне. Весь мир тогда казался ясным и счастливым. Нана, как я хочу, чтобы, когда ты пошла в школу, войны не было.
Этой ночью в доме ни кто не спал кроме Наны, отец и мать о чём-то беседовали, мне удалось подслушать их разговор, отец говорил, что ему удалось найти место для нас в бомбоубежище. Я схватилась за голову, если он приготовил нам место в убежище, то значит и эту войну мы проиграли, или проигрываем.
-А как же ты? Спросила мама.
-Моё место в больнице, я надеюсь, что американцы пощадят раненых.
-Они грязные свиньи, в них нет ни чего человеческого, сказала мама.
О нет, только не это, подумала я, американцы уже собрались сюда лететь, надеюсь, наши истребители собьют их прямо на подлёте к нашей стране. Боги спасите нас, мы не заслужили такой участи. Ночью, когда все спали, я встала к кровати и подошла к окну. Было звёздное небо, я ни когда не видела такого неба, я решила его показать своей сестре Нане, она спала в своей кроватки в родительской комнате. Я осторожно подошла к её кроватке, и взяла сонную сестру на руки.
-Смотри, какое красивое небо, прошептала я ей.
-Агу, агу, заголосила сестра. Глядя на счастливое лицо сестры, мне не хочется думать о будущем, а иначе я могу сойти с ума, думая о нём, в любом случае, американцы устанут, и не захотят сюда лететь, а бомбоубежище ни кому в стране не понадобится. Положив сестру обратно в кроватку, я пошла в свою комнату, и вскоре уснула.
3-Nichi-me (Может быть это сон?)
Сегодня 5 августа 1945. Понедельник. Эти выходные были тяжёлыми, и я чуть не сошла с ума. Наконец-то в школе, я займусь уроками, и отвлекусь от грустной темы, если не считать того, что уроки в военное время начинаются с того, как правильно надевать противогаз, и куда нужно идти в случае тревоги.
-Аи, привет, нагоняет меня Макото.
-Макото, рада тебя видеть, сказала я. Макото моя единственная подруга, теперь, когда полкласса призвали к службе в армии, Макото поселилась у меня за партой.
-Как там поживает твоя мама? Спросила я у подруги.
-Всё ждёт вестей от папы и брата, ответила та. Я не стала ей рассказывать про место в убежище, которое для нас забронировал мой отец, и вообще, так как это происходило в ночное время, для мне показалось это сном. Я всё ещё прислушивалась к школьному радио. Оно молчало. Вдруг Макото произнесла - «Завтра у меня День рождение, придёшь?».
-Постараюсь, надо отвлечься от этой грустной темы, сказала я подруге. Конечно, мои родители будут возражать, и указывать на военную этику, а может на оборот, ведь пока мы живы надо жить, так как живём в последний раз.
<tab>После урока математики у нас решили провести урок патриотизма – это когда маленькие дети восхваляют императора и говорят, как хорошо быть солдатами. Дорогой дневник, знают ли они что такое смерть, и что мой отец был прав осуждая действия императора, ведь он послал половину нашего класса на верную гибель, и мои одноклассники в частности и тот мальчик, которого я любила, стали камикадзе. Мне захотелось встать и сказать пару фраз этим малолеткам, что военным хорошо быть в мирное время, а не сейчас. Но я сидела как заколдованная, да и Макото тоже, она больше меня понимала, что такое война. Когда урок закончился, я пулей выбежала из класса, Макото пустилась за мной.
-Зачем они это делают? Спрашиваю я.
-Верность стране, наверное, я сама не знаю, говорит Макото. Я оглядываю школьный коридор, школа заметно поредела, там, где должны быть выпускники – гордость школы, теперь пусто, они все ушли на войну. О Будда, если это всего лишь кошмарный сон, я хочу проснуться.
-Аи, тебе ещё рано раскисать, ещё не все уроки закончились, говорит мне Макото.
-А я думала в школе смогу забыть всё это, чуть ли не в истерики говорю я.
-Аи, ты о чём? Спросила меня Макото. Мне пришлось рассказать подруге про мой кошмар, который я видела в выходные.
-Это всего лишь сон, сказала Макото.