Она шла вдоль серых домов быстрым шагом, всю дорогу осматриваясь по сторонам, на встречу ей шли люди, которые не обращали на нее никакого внимания. В наше время безразличия это не удивительно, но Лена шла по улице со слезами на глазах, тушь текла ручейками по лицу, и не смотря на это ни один не посмотрел на нее. Серое небо давило сверху, поднялся сильный ветер, то и дело взметающий в воздух городской мусор. Молнии одна за другой яркой вспышкой разрезали темное небо, а раскаты грома оглушали все сильней, начался дождь. Свернув к арке дома она еще раз оглянулась — вдали в сумерках серых домов она снова увидела тучного человека в клетчатой рубашке, он шел медленно с опущенной головой сквозь сильный дождь. Она ускорила шаг и подбежала к мужчине, который стоял у подъезда дома с сигаретой в руках.
-
Помогите мне, меня преследует какой-то псих. - Произнесла со слезами на глазах тихим голосом.
Мужчина с сигаретой не обращал на нее внимание, он выпустил несколько колец дыма, раскрыл зонт и направился в сторону арки дома. Она попыталась его остановить, но ничего не вышло. Подбежала к своему подъезду, закрыла железную дверь и направилась к лифту. Вошла в квартиру и закрыла дверь на два замка. Включила свет, затаила дыхание и начала вслушиваться в тишину. Затем тихо прошла на кухню взяла в руки вазу и наполнила водой.
Внезапно, за спиной она услышала знакомый хриплый тихий протяжный голос — «твоя очередь», ваза с водой выпала из рук и разбилась вдребезги. Она повернулась, но за спиной никого не оказалось. Лена стояла и боялась пошевелиться, ее охватил ужас, казалось, что сейчас сердце разорвется на кусочки от учащенного биения. Жутко не хватало воздуха, потемнело в глазах. Вспомнив советы своего психолога попыталась восстановить дыхание, но все тщетно. Нужно было сделать шаг вперед к столу на котором лежал мобильный телефон, но ничего не вышло, ноги онемели и не слушались. Она услышала приближающиеся медленные шаги из коридора и потеряла сознание...
2
Людмила сидела за столом в темном кабинете, ее правая рука лежала на клавиатуре ноутбука, а левую она запустила в волосы на голове. Через очки с черной оправой она всматривалась в экран и шепотом перечитывала документы. Единственным источником света в большом кабинете был настольный светильник, он был направлен на клавиатуру ноутбука. Левая часть стола была заставлена книгами и картонными папками, справа от ноутбука стояла фоторамка, на фотографии крупным планом девочка лет пяти, с очаровательной улыбкой и кудрявыми русыми волосами. Рабочий кабинет был вытянутой прямоугольной формы, с правой стороны стояли шкаф для одежды и три стеллажа для книг, а слева кушетка и рабочий стол.
Людмила посвятила своей работе двадцать пять лет, за все это время она лишь однажды ушла вовремя с работы, при рождении внучки. В этот раз заработалась до десяти часов вечера. Её взгляд упал на часы, она сняла очки и бросила их на стол, потом взяла рамку с фотографией внучки. Произнесла про себя «пора, на сегодня хватит», закрыла ноутбук и подошла к шкафу. В сумке вибрировал телефон, но Людмила не обратила на это внимание, она знала, что ее ждет дома дочь, которой она пообещала придти раньше.
Она шла по слабо освещенному коридору, не яркий свет исходил от дежурного освещения. Стены коридора были окрашены в белый цвет, вдоль по середине их делила широкая деревянная вставка, которая защищала стены от повреждений каталками. У поста медсестры она остановилась чтобы отдать ключ, сделала недовольный взгляд и строго обратилась к медсестре.
-
Тамара. Тамара — произнесла еще громче. - Проснись.
-
Людмила Евгеньевна, больше этого не повторится — Подскочила медсестра со своего места. - Я не знаю как это произошло.
Людмила хотела было сорваться на сонную медсестру, но передумала, сделала строгий вид и направилась дальше по коридору.
Большая белая дверь палаты 316 была слегка приоткрыта и из нее доносился разговор. Людмила остановилась у двери и увидела мед брата Алексея, он сидел у кровати больного, который много лет был постояльцем клиники и за все это время не произнес ни единого слова. Больной был пятидесяти семилетний Михаил Карташев, худощавый сгорбленный мужчина, он был на особом лечении врачебного состава отделения, страдал раздвоением личности и одержимостью. Вместо слов он всегда рычал и гавкал по собачьи, а иногда издавал звуки других животных, никогда не улыбался и не смотрел в глаза оппонентам.
-
Помоги мне, - прошептал Михаил Алексею, - Ты должен мне помочь.