— Дрема! Не ходи босиком! — крикнул мальчик.
Тарелка с перчаткой полетели ввысь. После чего тарелка разбилась на нескольких частей, а прихватка зацепилась за шкафчик. Дремота быстро подскочила, пыталась снять её, но разорвала нитки на шве.
— Ой-ой-ой, Деда-а-а, тут мурка! Тут тарелка! Тут всё! Иди сюда! — крикнул Степа.
Дед прибежал на кухню, словно бешеный:
— Что тут случилось?! А… Тарелку, значит, разбил. Эх, жалко, конечно, но на счастье. А ты, Дрема, что творишь?! А ну, брысь отсюда! — сказал дед, махнув рукой в сторону Дремоты. Она растворилась под столом.
— Деда, тут ещё это, — сказал Степан и, сняв со шкафчика порванную прихватку, показал её дедушке.
— М-да, но дело поправимое. Пошли, машинку принести поможешь, — сказал дед.
Они вышли из кухни и направились в комнату дедушки. Он почти никогда не пускал туда Степу, потому что там хранились хрупкие вещи, напоминающие молодость, да и сам дед любил порядок.
В углу у него стояла печь, а наверху лежали подушки и одеяло: такое пышное, гигантское. Сбоку от печи на стене, а точнее на гвоздике, что был забит в стену, на белом ремешке висела гитара. Ей лет было немало, но она до сих пор блистала и переливалась золотым цветом, даже струны казались золотыми, хоть это вовсе не так. Спросить про гитару Степа не подумал: будет ли это уместным? Напротив печи стоял шкаф. Он был завален вещами: будь то бабушкино платье или выпускной пиджак дедушки.
Помимо внутренних вещей, ещё на самом шкафу лежала черная тужурка, а на ней были видны отблески медалей, полученные дедушкой в молодости. Сама же швейная машинка стояла под его рабочим столом в деревянном ящике. Дед вручил его Стёпе и сказал:
— Неси в зал.
Стёпа молча понёс машинку, волоча её по полу и держа её за хлипкую ручку.
Дедушка же обогнал его, разложил старый, сделанный из крепкой фанеры стол-раскладушку, который стоял в зале под подоконником, и поставил на него только что принесённую внуком машинку. Он открыл ящик, и там была обрамленная золотыми узорами на фоне чёрного глянца запылившаяся машинка. Дед поставил табуреты перед столом и дернул за ручку в основании машинки, из неё выкатился ящик, полный катушек с нитками, различных иголок и других непонятных Стёпе штук.
— Этого цвета ещё не было, — сказал дедушка, взяв малиновые нитки.
Степа пригляделся и увидел, что на прихватке были добавлены различные узоры разноцветными нитками, несимметричные другой варежки, но идеально вписывающиеся в голубой фон вместе с розовыми бабочками. «Видимо перчатка сшивалась не один раз», — подумал мальчик.
— Вот, смотри давай, на другой потом ты будешь вышивать узор, — сказал дедушка. — Смотри, чтоб иголка проникала в ткань, нужно крутить ручку, — рассказывал он, стукнув по ручке машинки. — Легкими движениями в темпе машинки продвигаешь перчатку по направлению шва, — продолжил дед, вырисовывая различные линии на прихватке.
Стёпа внимательно слушал своего дедушку.
— Теперь давай ты, — сказал дед, посадив Степу на колени.
— Деда, давай этот цвет, — сказал мальчик и показал цвет яркой фуксии.
— Хорошо, — ответил дедушка, поставив моток ниток на место и поменяв прихватку.
Он положил руку мальчика на прихватку и тихонько, медленными движениями крутил ручку машинки, а Степа осторожно направлял её так, как ему хотелось. На варежке начали вырисовываться такие красивые узоры, словно на окне в зимнюю стужу.
— Дед, дай я сам, — попросил мальчик.
Дедушка спокойно убрал руку с ручки машинки, а Степа, наоборот, схватился за неё, вздохнул и начал вырисовывать узор. Дедушка был в шоке. В итоге мальчик не прошил себе руку и сломал всего лишь одну иголку. Так Степа научился шить и пользоваться швейной машинкой. Это хороший навык. Он ему ещё пригодится…
7 Ноября.
Этот день достаточно особенный для Степы, ведь каждое число, кратное 7, приезжал Анатолий Петрович. Странный он был человек и был ли им вовсе. Степа каждый раз при его виде представлял, как тот снимает маску этого худого дядьки с длинной бородой и коротким носом, а также избавляется от своего облика, и там оказывается инопланетный монстр. Б-р-р… Страшно даже представить, что случилось бы, будь это правдой…