Здесь похоронены родственники Тимура и знатные духовные лица. Каждый мавзолей – небольшой шедевр исламского искусства. Новые мавзолеи не должны были превышать мазар Мохаммеда Кусама, и потому размеры памятников строго ограниченны. Это заставило строителей идти по пути совершенствования форм и украшения гробниц. Созданный ансамбль кажется возведенным по единому замыслу.
В основном мавзолеи Шахи-Зинда – квадратные сооружения под разнообразными куполами. Купол, порталы, колонны и даже стены мавзолеев покрыты синими и разноцветными глазурованными плитками.
Всего мавзолеев двадцать пять. Выше всех стоит мазар Мохаммеда Кусама, о котором еще в XIV веке писал знаменитый арабский путешественник и географ, Геродот арабского мира, Ибн Баттута: «Могила благословенна. Над ней возведено четырехугольное здание с куполом, у каждого угла стоят по две мраморные колонны, мрамор зеленого, черного, белого и красного цвета. Стены здания тоже из разноцветного мрамора с золотыми орнаментами; крыша сделана из свинца».
С тех пор здание неоднократно перестраивали и облицовывали голубыми и цветными изразцами и мозаикой.
Мазар Мохаммеда Кусама окружен другими мавзолеями – здесь им тесно: каждый владелец хотел, чтобы его гробница стояла как можно ближе к мавзолею святого. Больше других повезло трем мавзолеям: Туман-ака – жены Тимура, крупного религиозного деятеля Ходжи Ахмала и «девушки, умершей в целомудрии» в 1360 году. Больше об этой девушке, по-моему, ничего не известно.
Очень красив мавзолей Туман-ака. Изразцы и мозаика его – вершина декоративного искусства тимуровской эпохи. Портал – богатый, чистых красок ковер, в котором переплетаются цветы, ветви и надписи. Он не голубой, как другие, а в основном фиолетовый и потому еще более выделяется в мире, где два цвета: охра – песок и голубой – небо.
Поскромнее мавзолей эмира Бурундука – одного из военачальников Тимура. Военачальник сильно разбогател в походах, но потомки его, может быть, не посмели выстроить мавзолей лучше, чем у членов царского рода, а может, просто приберегли деньги для живых.
Чем ниже мы спускаемся по улице-лестнице, на которой никто никогда не жил, тем изысканнее становятся формы мавзолеев, тем тоньше узоры изразцов, хотя при этом часто теряется чистота, лаконичность и благородство линий, – меняется время, меняются вкусы и мода. Мавзолеи, построенные в нижней части улицы, воздвигнуты уже в следующем веке, после смерти Тимура.
Архитекторы и историки зодчества могут относить мавзолеи к различным школам и направлениям, могут подробно рассказывать об изящных подпружных арках и щитовидных парусах, но, когда я был там, меня волновала другая мысль: прихоть судьбы объединила здесь гробницы очень разных людей, от царицы до воина, муллы и «девушки, умершей в целомудрии». И все-таки из всех мавзолеев выше тот, что построен внизу, почти в конце улицы, – мавзолей астронома Руми.
Руми был другом и соратником Улугбека. Он не нажил за свою жизнь ни богатств, ни земель, не принадлежал к знатному роду. Но он был величайшим математиком и астрономом своего времени, и потому Улугбек соорудил усыпальницу Руми рядом с мавзолеями ханов и цариц и сделал ее хоть чуточку, но повыше.
В конце концов лучший мавзолей принадлежит ученому, труженику, который был куда ближе тем, кто чертил планы гробниц и мечетей, чем тем, кто похоронен в остальных мавзолеях.
Шахи-Зинда хорош отовсюду: и с вершины холма, откуда видны две цепочки голубых куполов; и снизу – за аркой узкая цветистая улица порталов; и издали, от города, когда он кажется приснившейся страницей из сказок Шахразады; и вблизи, когда он удивляет буйством фантазии и богатством красок. Он невелик, но впечатляет больше, чем пышные мечети и грандиозные минареты других восточных столиц.
Обсерватория Улугбека . Палачи и созидатели
На гравюрах эпохи Возрождения его помещали по правую руку от аллегорической фигуры Науки, среди величайших ученых мира, ибо ни один астроном в течение столетий не смог сравниться с великим самаркандцем в точности расчетов и наблюдений, которые он провел в своей обсерватории.
Но когда в 1908 году русский археолог Вяткин решил найти остатки этой обсерватории, никто в Самарканде не мог сказать, где она была. Казалось, след ее безвозвратно утерян в тот трагический месяц рамазана 853 года хиджры…
Седьмого рамазана 853 года хиджры, а в переводе на наше летосчисление 24 октября 1449 года правитель Самарканда, внук Тимура, Улугбек подъехал к своему дворцу, спешился и смиренно остановился перед воротами.