В прямом смысле этого слова. Возьмите любую ТВ-программу – лишь бы подглядеть, кто с кем спит, кто с кем живет, кто на ком женился. Кого это волнует? Это очень опасная тенденция, которая ведет к деградации нации. Но я же безнадежный оптимист, и я знаю одну вещь, что в нашем обществе во все времена была прослойка интеллигенции. Интеллигенция – это очень тонкий слой, который существует только в России и он существовал всегда, чтобы сильные мира сего знали, что будут судимы, морально и нравственно. Сегодня эта прослойка достаточно узкая, но она не даст возможности совсем уже полностью оглупить нацию. И поэтому научная журналистика не в фаворе, поэтому процветает лженаука. Но дело в том, что опять-таки и лженаука ничего не создает, идет по простому пути: можно только что-то копировать, причем не самое хорошее, можно сделать тысячу копий Моны Лизы. Так это и происходит. В научной журналистике нужно быть, во-первых, писателем-фантастом, потому что воображение должно работать, а у писателей-фантастов воображение работает. Это дает возможность придумать что-то. Вот мы придумали синих людей, роман есть такой – «Синие люди. Как завоевывать Марс», а если задуматься, там много науки. Вторая вещь, конечно, неплохо бы быть драматургом. Что такое драматургия? Это не только построение пьесы и создание, это еще и владение языком. Язык очень разный. Ты не можешь писать пьесу, чтобы все одинаково разговаривали, у всех свои особенности, и это очень сильно помогает при работе с учеными. Потому что характер ученого передается в его манере разговора. Честно говоря, я не очень активно брал интервью у ученых до тех пор, пока не стал драматургом, пока не написал пьесы. А когда написал, мне стало легко. Последние пятнадцать лет я делаю такие «Чаепития в Академии. Встречи с крупнейшими учеными страны». Написал 15 книг. Я могу открыть книжку, открыть любую страницу и сказать, с кем именно беседовал. Поэтому научный журналист должен быть немножко драматургом.
– А кроме этих навыков, какие должны быть условия, чтобы стать хорошим научным журналистом?
– Талант. Надо вообще быть талантливым, чтобы быть журналистом. А научным журналистам нужно еще и много учиться. Научная журналистика не терпит застоя. Журналист должен понимать одну вещь – учиться интересно. Если писать об одном и том же, а, к сожалению, подавляющее большинство журналистов делают одно и то же, завтра никому это не будет нужно. Если обычная журналистика регулярно рождается и умирает в зависимости от интересов общества, то научная журналистика не может останавливаться – она очень четко отражает время. Это как театр: в театре приблизительно 15 персонажей – первый любовник, второй, главный герой, героиня – на этом держится вся мировая драматургия. Очень трудно придумать шестнадцатого. Я придумал шестнадцатого. В спектакле «Саркофаг» есть Кролик, он же Бессмертный. Такого не было в истории мировой драматургии. Поэтому практически все, кто играл его в других странах, получили премию за эту роль. Вот и научная журналистика требует генерации новых идей.
Астрономия и литература возвышают человека. Они отличают человека от свиньи. Вы знаете, чем человек отличается от свиньи? Самое главное отличие, что свинья никогда не смотрит наверх. Человек иногда поднимает голову и смотрит на звезды, свинья этого никогда не делает. Давайте взглянем в ночное небо. Галактики, вселенные, о которых мы не подозреваем. Это же страшно интересно. А самое главное, это возвышает человека – вселенная и звезды.
Есть четыре стадии развития журналиста. Первая – видеть свою фамилию в газете. Вторая – чтобы статья была большой. Третья – чтобы статья была большой и сенсационной, чтобы все о ней говорили. Четвертая – не важно, что говорят, важно, чтобы ты знал, что это хорошо. И потом уже начинается настоящая журналистка.
– Вы говорили, что менеджеры ничего не создают. А что создает научная журналистика? Есть ли спрос на эту профессию? Нужно ли молодым ученым или журналистам сейчас туда идти?
– Я каждый год до нынешнего года выпускал том «Чаепития в академии». Это беседы с крупнейшими учеными страны. Эти книжки не продавались, они дарились ученым во время общего собрания Академии наук. Вот 1200 человек получали эту книжку – это было так любопытно, когда ты смотришь в зал и видишь, что они листают твою книгу, ищут, про кого что написано. Не было ни одного случая, чтобы кто-то равнодушно к этому изданию относился. И вот здесь можно говорить об уровне профессионального мастерства журналиста.