и твоему читателю, слушателю, зрителю. И чем интереснее твоему слушателю, зрителю, читателю, чем интереснее тебе с самим собой. Ты состоишься в профессии.
Это профессия, в которой никогда нельзя сказать, что достиг вершины, стал мэтром, который может учить других. Я очень была смущена, когда мне сказали, что это интервью нужно для учебного пособия. Столько лет проработала в научной журналистике и, тем не менее, мне было как-то не по себе: неужели я могу чему-то научить? Наверное, главное, когда ты всю жизнь учишься сам, тогда, может быть, чему-то научатся и у тебя…
Нодар Лахути
Нодар Лахути – научный журналист, редактор портала «Научная Россия».
Редактор новостной ленты портала «Вокруг света» (2007–2012), редактор онлайн-версии «Журнала РБК» (2011–2012), корреспондент портала ПPABO.RU (2012–2013).
– Как пришли в научную журналистику?
– По случайности. Вообще я по образованию историк, учился в аспирантуре в Институте всеобщей истории. В 2006 или 2007 году меня пригласили в «Вокруг света», писать для них новости. А поскольку журнал «Вокруг света» – это научно-популярный журнал, так ноготок мой увяз и птичка пропала. Мне даже сложно выделить какой-то партикулярный момент, когда я оказался научным журналистом. Боюсь, ответ покажется несколько неопределенным, но уж какой есть.
В научной журналистике нет места намекам.
– Есть ли какая-то разница между научной журналистикой и другими направлениями журналистики?
– Я бы выделил три пункта. Во-первых, в научной журналистике нет места намекам. Это удобный прием, но в научной журналистике это не имеет смысла, это выглядит глупо и как-то неуважительно по отношению к читателю. Наука предполагает определенность.
Во-вторых, в научной журналистике особенно ярко видна разница между требованиями экономики журналистики и журналистики как таковой. Научная новость требует точности, аккуратности, полноты изложения, с одной стороны. А с другой, есть экономика редакции, которая хочет выложить новость первой. Как этот конфликт решается, зависит уже от редакции.
И третье – в отличие от любой другой журналистики, научная журналистика не создает новую информацию. Чтобы была понятна моя мысль, возьмем политическую журналистику. Вот журналист что-то разузнал и пишет об этом новость или заметку. И мы обнаруживаем, что через некоторое время этот материал сам становится историческим источником. В научной журналистике этого в принципе не может быть. Если научный журналист придумывает что-то свое, то он плохой научный журналист.
– А кому вообще нужна научная журналистика? Каковы цели, миссия научной журналистики?
– Я бы начал с того, что это интересно. Рассказывать об интересном – это миссия сама по себе. Это осмысленное занятие.
Далее я бы, наверное, сказал, что это просвещение. Ведь невежество – это страшная сила. И она зависит от человека, она не зависит от доступности информации.
К примеру, в XVIII веке крестьяне, когда Петр Первый (а потом Екатерина II) распространял картошку, ели наземную часть и получали отравления. Про то, что надо есть клубни, они просто не знали. Можно говорить о том, что они были не умные, они не знали ничего и вообще у них не было газет. Но ведь и сейчас, в XXI веке, люди боятся вакцин, хотя вакцина спасает жизнь. Люди боятся генно-модифицированных продуктов. Чего только люди не боятся и страхи эти рождаются совершенно на пустом месте – и это говорит нам о том, что проблема в человеке, в его типе восприятия.
Это очень важно, чтобы люди знали элементарные вещи, скажем, что нельзя лечить грипп антибиотиками. Казалось бы, это тоже общее место, а тем не менее, это не общее место, люди регулярно на этом спотыкаются.
Далее я бы сказал, что научная журналистика не просто расширяет кругозор читателей и зрителей, она дает им выбор – особен но когда речь идет о детях и подростках в когда они думают, кем станут, пройдя период желания стать космонавтом. И вот научная журналистика дает еще кучу вариантов того, чем еще можно было бы заняться.
Обычно об этом говорят с точки зрения государственных интересов, мол, «нам выгодно привлечь в науку людей». Но это не самое главное, главное, чтобы людям было, куда пойти, был выбор вариантов карьеры, в том числе и научной.
И наконец, последнее по порядку, но не по значению – это необходимость воспитания уважения к объективной реальности, к факту. Тому, что в народной пословице формулируется как «три женщины вместе не смогут выносить ребенка за три месяца». Придется ждать девять месяцев.
Между тем мы видим, что довольно много людей, особенно среди принимающих важные решения, склонны думать, что им подвластно все. Но это не так и мы все страдаем из-за некомпетентных решений. Вот мне кажется, что в данной обстановке это самое важное. Есть «объективная реальность», при всей условности этого понятия. А наука занимается устройством мира и рассказывает нам об этом – в том числе и о девяти месяцах, которые приходится ждать всем без исключения.