Я отправился сначала к брату Нобиле, проф. Амадео Нобиле, у которого на складе находилась часть полярного снаряжения, и короткое время оставался у него, разговаривая с ним и капитаном Сора. Бравый капитан Сора крайне жалел о том, что Побило не хотел взять его с собой — ему очень хотелось увидеть ледяные горы Гренландии и лед у полюса, так как он с научной точки зрения сильно интересовался формами ледяных гор. Сора не подозревал, что очень скоро на его долю выпадет поход для спасения тех, которых ему не суждено было сопровождать теперь, и что судьба уготовила ему случай осуществить один из прекраснейших подвигов в области вспомогательных экспедиций.
За час до полуночи мы все уже были в ангаре, снабженные вещевыми мешками, в которых, кроме запасного комплекта белья, находились карманные компасы, защитные очки и прочие мелочи, всего не более 5 килограммов. В ангаре нам представилась обычная картина приготовлений к старту. Там находились матросы с «Читта ди Милано», которые были предназначены для обслуживания дирижабля, затем технический вспомогательный персонал, члены вспомогательной экспедиции и наши норвежские друзья из Кингсбея, в частности очень симпатичный молодой врач кингсбейского угольного общества, д-р Ингельс. Мои аппараты были в порядке, и мне оставалось только ждать старта и окончательного решения вопроса о том, возьмут ли меня в полет. Вместе в Мальмгреном я прогуливался по доскам ангара, обсуждая шансы полета. Погода, правда, не была идеальной, но из Тромсэ нам сообщили о предстоящем значительном ухудшении, вследствие чего мы были вынуждены отправиться теперь. Мальмгрен был в хорошем настроении и шутя говорил, что он готов уступить кому-нибудь свое место, так как он уже был на полюсе с дирижаблем (Мальмгрен был метеорологом «Норвегии» во время полета Амундсена, Эльсворта и Нобиле на полюс в 1926 г.).
Не один из нас пожертвовал бы многим за возможность участия в полете, в том числе также молодой инженер, ярый альпинист Альбертини, который предложил мне все свое имущество, — конечно шутя, — так как продавать места не разрешалось. Но и он не подозревал, что через нисколько недель ему представится случай итти нам на помощь и при этом исследовать гораздо больше неизвестных островов, чем это удалось всей нашей экспедиции.
Только в 4 часа утра, по средне-европейскому времени, дирижабль был выведен из ангара, под командой Нобиле, который руководил также всеми подготовительными работами и теперь шел рядом с дирижаблем. «Италия» остановилась на расстоянии нескольких сот метров от ангара. Дул слабый ветер, и маневрирование не было чрезмерно затруднено. Ксендз Джанфранчески, который не имел предписания отправиться вместе с нами, прочел краткое «благословение», и затем Нобиле сел в гондолу, из которой одновременно выскочил де-Мартино, находившийся там до этого в качестве «балласта». После контроля манометров, которые указывают давление газа в отдельных камерах, обер-лейтенанту Вильери было приказано покинуть дирижабль, телеграфист же Педретти был оставлен еще вангаре. Вильери с печальным взглядом последовал приказу, и Понтремоли уже передал ему вещевой мешок, когда Нобиле приказал вынести несколько баков с бензином и разрешил Вильери вновь поднять на дирижабль.
Приготовления к полету затягивались, как всегда. После обычного взвешивания дирижабля, оказалось необходимым оставить часть бензина и продовольствия. В последний момент было обнаружено также маленькое повреждение одной из газовых камер. После длительных розысков повреждение нашли и быстро заделали. Я использовал это время для предварительного испытания электрометра, который служил для измерения так называемых космических лучей и для контроля изоляции электрических аппаратов.
Я не знаю, почему Нобиле в последний момент изменил свое решение относительно участия в полете Вильери и что его побудило к этому — опечаленный вид Вильери или необходимость его присутствия на дирижабле. Как бы то ни было, в результате, вместе с нами очутился тот человек, который затем, после катастрофы, оказался единственным офицером среди нас.
Раздаются последние приказы и приветы, матросы «отдают концы», дирижабль поднимается, сопровождаемый воодушевленными криками, моторы начинают высоким тоном петь свою песню, работая о полной мощью, и мы отправляемся в путь — навстречу северному полюсу и смерти.