Я сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони. Неважно, как поступила бы мама, в моем исполнении это не прокатит. Сестричка-вертолет. Более уничижительного прозвища у меня еще не было, а это о чем-то да говорит. Я, конечно, не стану ее душить, но надо что-то делать. Отец не собирается выводить Кэт из этого состояния, но ведь кто-то должен. А мне не доставляет удовольствия выслеживать ее, заставлять ходить в школу и прочее. Не я должна этим заниматься.
Я плетусь в свою комнату и падаю на кровать, вытаскиваю свой телефон. Я жду, лапуля. Не разочаруй меня, гласит последнее сообщение Дэна.
Тут я сознаю, что и в самом деле обдумываю его предложение. С чего вдруг? Нет гарантии, что мое фото не появится в сети, а моя репутация и так уже пострадала.
Перечитывая сообщения Дэна, я чувствую, как в груди нарастает непонятное страстное томление. Как это ни печально, но после свирепых взглядов Андреа, осуждающих речей Клэр и презрительных фраз сестры непристойная просьба Дэна кажется заманчивой. Мне и самой противно, что она засела у меня в голове, но, по крайней мере, это служит напоминанием, что у некоторых мое общество не вызывает отвращения.
Я не посылаю снимки, пишу я в ответ, поразмыслив еще немного. Пожалуйста, больше не отправляй мне ничего подобного.
Изможденная, я поворачиваюсь на бок.
Валентин Симмонс
Вытирая полотенцем голову, я снова внимательно осматриваю полки в своей комнате, надеясь, что, возможно, что-нибудь пропустил. Нет, конечно. У меня каждая книга на счету: тридцать семь на полках у двери, восемнадцать – на полке над зеркалом, еще тридцать шесть – в книжном шкафу под моей кроватью в стиле лофт. Я все их прочитал уже по два раза, кроме «Физики невозможного»[13], которую никогда и не планировал открывать вновь. Не в моем вкусе. Она, скорее, для любителей научной фантастики.
Не понимаю, чем так привлекает народ научная фантастика. Многие из подобных произведений начисто лишены всякого здравого смысла. В них почему-то обязательно описывается будущее, в котором летающие машины заменяют все виды транспорта. Превосходно! Интересно, эти авторы когда-нибудь задумывались о таком понятии, как акрофобия? Хотя бы раз? Ведь на земле миллионы людей, которые панически боятся высоты, и одна только мысль о полете приводит их в ужас. Но нет, писателям плевать на акрофобов.
– Валентин, – окликает меня мама, – ты еще в душе?
– Будь я в душе, тебя бы не услышал, – отвечаю я, вешая полотенце.
– Ужинать иди, умник.
Я натягиваю футболку и иду на кухню. Мама ставит передо мной тарелку, а сама усаживается напротив. Я готовлюсь сопротивляться традиционному натиску тупых вопросов: Как прошел день? Узнал что-то новое? Подружился с кем-нибудь? Одна из «прелестей» быть сыном школьного методиста. У нее неиссякаемая страсть к бессодержательной болтовне.
Но сейчас мама говорит только:
– Папа все еще в лаборатории.
– Да понял уже, – равнодушно отвечаю я, – раз здесь его нет.
Мама молчит. Подозрительно. Я потягиваю воду, поглядывая на нее поверх бокала. Мама сидит, склонив голову, так что рыжевато-русая челка падает ей на глаза. Она смотрит на вилку, бесцельно помешивая картофельное пюре.
Мне это не нравится. Ведь мне она всегда приказывает есть, а не ковыряться в тарелке.
– Что-то случилось? – предполагаю я.
Она поднимает на меня глаза, слабо улыбается:
– Нет, ничего.
– Что ж…
– Просто… все думаю о том собрании.
– А-а-а, это. – Проглотив немного пюре, я кладу вилку на стол. – И что?
– Чтобы такое случилось в Паломе… – Она качает головой. – Надеюсь, скоро во всем разберутся. Меня это сообщение расстроило.
– Почему?
Мама опирается локтем на стол и криво улыбается мне, что на нее совсем не похоже.
– Поймешь, когда у тебя будут свои дети.
– Это вряд ли, – бурчу я, снова принимаясь за еду. – Впрочем, ладно. А сообщение, по-моему, честное и открытое. Зачем из-за него голову ломать?
Здесь я лицемерю, ведь сам постоянно думаю о том собрании, но лишь потому, что шумиху спровоцировала моя записка.
Две недели назад я задержался в школе – я ждал маму. В шесть вечера, когда коридоры давно опустели, я шел мимо комнаты отдыха преподавателей. Из-за закрытой двери доносился чей-то тихий голос.
– Никто не узнает.
13
«Физика невозможного» (Physics of the Impossible) – книга Митио Каку (род. в 1947 г.), амер. ученого японского происхождения, специалиста в области теоретической физики, известного как популяризатор науки, автор научно-популярных книг.