– Антип, позвони наверх своим быкам и скажи им, что ты попал под молотки, то бишь в заложники. Мои требования таковы, мы сидим здесь до двенадцати часов ночи, после чего поднимаемся наверх, садимся в заправленный под завязку джип с тонированными стеклами и уезжаем вместе с тобой, но сначала эту девочку твои люди отвозят в Шереметьево вручают ей кейс, в котором должно лежать два миллиона долларов и сажают её на самолет, летящий в Париж. Как только она доберется до места, я позвоню ей и если все будет в полном порядке, то отпущу тебя на все четыре стороны. Поскольку ты без охраны и часа не проживешь на улице, то я назначу место где и передам тебя твоим мордоворотам. Ты меня понял, Антип? Учти, я человек очень серьезный и никаких шуток в свой адрес не потерплю.
Антип меня прекрасно понял и, позвонив по сотовому телефону своему начальнику охраны, хотя и несколько нервно, но достаточно толково объяснил ему ситуацию. Правда, при этом, видимо, надеясь на его профессионализм, он до неприличного затянул разговор, но я, до начала каких-либо событий, не стал предпринимать никаких решительных действий. В его объяснениях меня особенно умилило то, когда он, предупреждая своего начальника охраны, взволнованно сказал:
– Полковник, все обстоит очень серьезно. – Глянув на груду оружия, лежащую передо мной на столе, он облизнул губы и продолжил увещевать его – Дима, я тебя умоляю, не предпринимай никаких непродуманных действий по моему освобождению, это страшный человек! Ты бы видел, как он отделал этого твоего Каймана и того чеха, который приперся ко мне. Он их просто изувечил, а твоих хваленых спецназовцев вырубил буквально в одну секунду, да так, что они уже с полчаса не могут оклематься. Лучше сделай все, как он требует.
Скорее всего, с его стороны это был приказ действовать немедленно и самым решительным образом. Во всяком случае я уже успел увидеть сквозь потолки офиса, как зашебуршился бандитский люд. Бесцеремонно забрав у Антипа телефон, я позволил себе сделать несколько важных дополнений.
– Дмитрий, с тобой говорит тот самый очень страшный и ужасный человек. Постарайся понять одну простую вещь, обстоятельства, созданные быками Антипа, вынудили меня взять его в заложники, но пока что я никого еще не замочил, хотя и избил двоих болванов так, что им это на всю жизнь запомнится. Если ты проявишь выдержку, то так будет и дальше, ну, а если начнешь дергаться, то я предупреждаю тебя, в первую очередь пострадают твои люди, а потом и ты сам, но меня ты ничем не остановишь. Чтобы ты в это поверил, я сейчас тебе это докажу, не клади пока что трубку, Дмитрий. До связи.
Пока Антип сбивчиво и по три раза объяснял полковнику Диме по телефону, что с ним случилось, пятеро очень опытных, даже на первый взгляд, а потому чрезвычайно опасных для меня, человека быстро спустились к входу в кафетерий и теперь занимались тем, что осторожно просовывали в замочную скважину тонкий световод из оптического волокна с крохотным объективом телекамеры на конце, а их товарищи готовили к бою свои грозные спецназовские автоматы, световые магниевые гранаты и большие очки в пол лица, с черными стеклами. Еще двое их коллег уже подобрались вплотную вентиляционной камере, чтобы зайти в кафе с тыла, через вентиляционный короб.
Еще не дождавшись того момента, когда эти докучливые ребята установят свою хитроумную аппаратуру и получат хорошую картинку, я навернул глушитель на ствол еще одного пистолета. Эти специалисты полковника Димы, явно, поступившие на службу к вору в законе из каких-то спецслужб, действовали без лишней суеты, но быстро и очень сноровисто. Четверо бойцов в черных очках уже взяли в руки световые гранаты, бесшумно передернули затворы, встали наизготовку и приготовились открыть двери подвала, чтобы потом, ослепив нас ярчайшим светом, открыть по мне, Ольге и Наташе ураганный огонь из автоматов. Пятый умник, скорее всего их командир, уже нарисовал синим маркером на куске пластика где находится Антип, а где сидим мы и жирными стрелками указал им как они должны ворваться в зал и с каких точек вести по нам огонь.
Я сидел спиной ко входу и представлял из себя превосходную мишень, но вот что-что, а моя преждевременная гибель меня вовсе не устраивала. Поэтому я, перепелом взлетев со стула верх метра на два, мгновенно перевернулся в воздухе в горизонтальное положение и быстро полетел к двери, открыв огонь сразу из обоих пистолетов и целясь стрелкам, изготовившимся за дверью, в руки, плечи и ноги. За дверью раздались приглушенные крики и спецназовцы, выронив из простреленных рук оружие и гранаты, резко отпрянули от дверей назад не смотря на простреленные конечности. Подлетев к дверям поближе, я снизился и, заскользив на пузе по полу, сделал еще несколько прицельных выстрелов и легко ранил четверых бойцов криминальной пехоты в ноги.
Разбив последним выстрелом объектив телекамеры, я бегом бросился на кухню, где прострелил ползущему по вентиляционному коробу человеку левое бедро и обе руки. После этого, сопровождаемый его истошными воплями и жутким матом, я бегом вернулся к дверям. Спецназовцы все-таки оказались не так уж и хороши. Бросив свое оружие они рванули наверх. Дернули оттуда и быки, раненные в ноги, но им на помощь уже спешили к лестнице их боевые товарищи.
Шуганув пятерых придурков длинной, но весьма прицельной очередью из "Узи", полоснув им по ногам, я мгновенно лег на пол, приоткрыл одну створку двери и, стреляя налево и направо, быстренько экспроприировал четыре штурмовых, крупнокалиберных автомата, четыре световых гранаты и синий маркер. Миниатюрную телекамеру я с крохотным плоским телевизором я брать не стал, у меня и у самого такого добра было с избытком. После этого я вернулся к прерванному разговору с напористым и быстрым на подъем полковником. Грустным и печальным голосом, я уведомил его:
– Дмитрий, я только что ранил пятнадцать человек. Шестерых твоих хваленых спецназовцев и девять бандюков. Ранения, к счастью, не самые смертельные и все твои солдатики выживут, но любому другому, кто еще раз надумает приблизиться ко мне с оружием, я тут же, без малейшего сожаления, прострелю его тупую голову. – Бросив трубку Антипу, совсем позеленевшему от страха, я язвительно посоветовал ему – Пожалуй, господин Антипов, вам стоило бы найти себе другого, более компетентного начальника охраны.
Антип, услышав, что его главный телохранитель все еще верещит в трубку какую-то чушь, громко сказал ему потерянным, почти плачущим голосом:
– Дима, прекрати пожалуйста, это дьявол, а не человек. Ты не поверишь, но я сам это видел, он умеет летать и стреляет через наглухо закрытые двери точно в цель. Ну его к чертовой матери, Дима, соберите и отдайте ему всю наличную зелень, которая только есть у Викула, отправьте эту девчонку в Париж или куда она там хочет улететь и прекратите весь этот балаган с моим спасением или я вас сам всех перестреляю, если, конечно, останусь жив.
Чтобы он не болтал лишнего я отобрал у него телефон и сунул ему в руки ещё один полный бокал коньяку. Антип смотрел на меня с вытаращенным от изумления и ужаса глазами. Выпив коньяк стуча зубами о бокал, он взял себя в руки, мрачно усмехнулся и спросил меня каким-то замогильным голосом:
– Послушай-ка, парень, да, откуда ты только взялся на мою голову, такой шустрый?
– А из деревеньки Козложопово. – Весело сказал я ему в ответ, одарив широкой и вполне доброжелательной улыбкой.
– Ну, и, что у вас в Козложопове все ребята такие же крутые будут или ты один такой шустрый? – Заинтересованно спросил меня Антип.