Когда я попытался встать и снял маску, чтобы помочиться в гусёк, аппарат тревожно заверещал, как раненая чайка. Персонал отреагировал на это моё естественное желание своеобразно. Мне поставили катетер на детородный орган и запретили снимать маску и вставать. Я не ел, только просил оставить черный хлеб, который потом сушил на батарее. Пил небольшими глотками, чтоб смочить сухое нёбо, сдвинув маску на бок. Глотнув, возвращал её на место, стараясь избежать срабатывание сигнализации. За окном стояла сухая, теплая, чудесная осень. Ночью я слегка приоткрывал окно, в палате было жарко. Не люблю жару. Хотя в августе стандартно съездили с женой к морю на две недели, прокалился до черноты. Медсёстры спрашивали, где я отдыхал и так загорел. Одну ночь не спал. Ждал, когда все заснут. Чтобы выполнить главный больничный обряд, сходить так сказать, по большому в это самое судно. В палату добавили молодую женщину, а меня отгородили перегородкой от остальных. Хотя перегородка, всё это условно. Сутки под ИВЛ потекли за сутками. Я потерял счёт дням. Как говорят писатели, отдался на волю судьбы. В результате со мной стали происходить странные вещи…
…занятия проводил старший лейтенант Ефремов. Группа расположилась на поляне в небольшом лесочке. Все были в КЗСах (костюмах защитных сетчатых) поверх повседневки. Капюшоны были наброшены, стянуты шнуровкой, и своей передней частью полностью закрывали лицо. Привыкали к наблюдению через сетку. Надо было развивать периферийное зрение. Сидели полукругом, положив перед собой оружие и эрдэшники. Все 16 человек. Головняк и тыловой дозоры, ядро группы и два боковых дозора. Все сидели кучно, по подгруппам. Ещё раз уточняли передвижение разведгруппы в поиске, засадные действия и взаимозаменяемость при огневом контакте. И наконец, Ефремов озвучил последнюю тему. Которую стыдливо обходит Боевой Устав и наставления по применению подразделений и частей СпН. И о которой вы нигде не прочитаете и никогда не узнаете.
–Отправление естественных надобностей в засаде и на днёвке. Со снайперами отдельное занятие. И так. Лёжа, ножом отрывается небольшая ямка в земле. И лёжа на боку происходит весь этот интим. Лёжа, на боку! Ямка засыпается и, по возможности, маскируется. Когда вернётесь домой и будете бухать в малознакомой компании, обязательно найдётся крутой чел в линялом тельнике и с огромной Летучей Мышью, набитой на здоровенной бицухе, вспоминающий о службе в спецназе. Служивший, быть может, водилой на говновозке в каком-нибудь стройбате. Поинтересуйтесь у него, как гадят в СпН? И его ответ расставит все точки над i. Ну, а теперь будем пробовать, начиная с левого фланга. Это вам не на утке в госпитале высиживать, неторопливо читая письма из дома…
…ночь. Все угомонились. Я вынырнул из сна, как с глубины без декомпрессии. Со мной что-то происходит. Периодически откашливаюсь, температуры нет, или я на неё не реагирую. Но при этом абсолютное ощущение полной безнадёги. Я умру. Я знаю это точно. Скоро. Наверное, сегодня утром. Да, да! Я почувствовал это всей душой и всем телом. Видимо, поставили какой-то укол, ввели препарат, переламывающий ситуацию в корне. Я буквально на тонком плане воспринимаю эту борьбу моего организма с чужеродной заразой. Депрессивный синдром сковал мою волю и парализовал конечности. Я не могу встать. Я не могу встать! Господи, что-же это такое со мной? И если руки ещё шевелятся, то ноги отказываются меня слушаться… Этот мой энергетический посыл передался всей палате, все заёрзали и зашевелились…Опять тишина… Я стою и смотрю в окно. Поворачиваю голову направо. Меня кто-то позвал. Справа стена с аппаратурой. Маленькая, малюсенькая иконка, оставленная, наверное, предыдущим пациентом. В палате темно и я не могу разобрать, кто на ней. Да это и не важно. Я понял, что надо делать. Я молюсь, прошу Господа о помощи. Слёзы текут ручьём. Мне не жалко себя. Более того, скажу по секрету, я себя ненавижу. За конформизм, приспособленчество, леность, угодливость, излишнюю толерантность, мягкотелость, цинизм и сарказм, самодостаточность и грубость, невнимательность к близким, жестокость и высокомерие, эгоизм и лицемерие. Я обещаю господу избавиться от всего этого. Не хочу умирать в больнице, это подлая смерть, недостойная меня. Мне жаль моих родных, моих товарищей, знакомых, моих животных. Я знаю, как им будет не хватать меня, как им будет плохо без меня. Только не сейчас… Нет! Сквозь пелену влаги в моих глазах я вижу яркие пятна. Это вспыхнули долгожданные створные огни на берегу. Наступает катарсис…