К весне 1923 года, сезону торфодобычи, завод изготовил 8 агрегатов для добычи торта прогрессивным гидроспособом.
В 1920 году Центральный промышленный район имел 4 электростанции общей мощностью 88 тыс. кВт, это Московская государственная электростанция, Московская трамвайная электростанция — позади кино «Ударник», ныне она не работает и используется как лаборатория ВНИИЭ, электростанция «Электропередача» ныне им. Классона и Шатура-временная.
По плану ГОЭЛРО в европейской части страны предусматривалось построить 27 электростанций, в том числе Шатурскую ГРЭС мощностью 100 тыс. кВт; но в 1929 году, через 9 лет, Шатура имела мощность 136 тыс. кВт.
Всего за 10–15 лет предусматривалось построить 30 электростанций общей мощностью 1,75 млн кВт — в среднем в год 0,14 млн кВт, в семидесятые годы вводится в строй 12…14 млн кВт, приблизительно в 100 раз больше. Пройден путь от 12 тыс. кВт — первоначальная мощность по плану ГОЭЛРО Каширской электростанции, до 7,2 млн кВт — мощность Саяно-Шушенской ГЭС.
На кривой показана выработка электроэнергии на территории бывшего Советского Союза. Ясно видно, что «застой» начался с 1975 года, ведь отрезок от 1975 до 1980 года должен был бы быть больше, чем отрезок от 1970 до 1975 года, а он меньше.
Я «сижу на кадрах»
Говорят, так ответил какой-то начальник отдела кадров на вопрос о том, какая у него работа. Я на кадрах никогда не сидел, но все-таки кадровыми вопросами приходилось заниматься.
1. Бывший юнкер
В моем рассказе о разговоре со слесарем-сборщиком на ХЭМЗе после моей демобилизации я вспоминал слова его о директоре завода Иване Васильевиче Вербе.
Так вот, через, может быть, год, два или три, я работал в Министерстве. Меня вызывает заместитель министра, который «сидит на кадрах», и говорит, что принято решение Вербу освободить от ХЭМЗа (или наоборот), и кого бы Вы могли рекомендовать на эту работу. И куча любезностей, что я очень многих электропромышленников знаю, что меня многие знают и все уважают, и он доверяет и так далее.
Я думал недолго и предложил Алексея Ивановича Якунина, директора Чебоксарского электроаппаратного завода.
До войны Якунин был начальником производства аппаратного корпуса ХЭМЗ, а синхронный компенсатор с водородным охлаждением, конструктором которого был я, поставлялся заказчику комплектно со всей аппаратурой, панелями пуска и защиты, и даже пусковой автотрансформатор Московского трансформаторного завода заказывал ХЭМЗ и поставлял с компенсатором, и я очень много раз с Якуниным сталкивался по работе и видел, что это за работник.
При эвакуации ХЭМЗа аппаратное производство попало в Чебоксары и стало отдельным заводом, а Якунин стал директором. Хотя я занимался в министерстве техникой, но всегда мог получить у Алексея Ивановича полную информацию о состоянии новых разработок аппаратуры и реле, то есть он был не просто хозяйственником, и это я почувствовал, будучи, по-моему, дважды в командировке на Чебоксарском заводе до разговора с зам. министра.
Предложил, обосновал.
Проходит, наверное, несколько месяцев. Все и все на месте.
Я спрашиваю зам. министра:
— Неужели мое предложение неудачно?
— Да как сказать, понимаете, он был юнкером, как-то не совсем удачно это вяжется с руководством крупнейшего коллектива!
Я аж подпрыгнул — ну что за чепуха! Ну, предположим, он старше меня на 5 лет, значит, в 17-м году ему было 11 лет! Ну, даже на 10, пусть ему было 16 — ну был в училище военном, юнкерском, ну и что? Неужели за 33 года, не стало ясно, что это за человек? Да он же директор Чебоксарского завода, тоже не артель, а крупный завод!
Не знаю, повлияло ли мое выступление, но Алексея Ивановича Якунина директором ХЭМЗа назначили, работу завода он наладил, построил прекрасный аппаратный корпус. В аппаратном корпусе также было замкнутое производство автоматов серии А3000, которые имели много исполнений, например, однофазные и трехфазные; на токи 6,3; 10; 16; 25 и 50 А с уставкой на промежуточные значения, на напряжение 220 и 380 В; для умеренного и тропического климатов; морского исполнения; три вида защиты, переднего и заднего подключения — я всех и не припомню. Если перемножить все эти исполнения, то можно себе представить, сколько вариантов могло быть заказано. Потребность в этих автоматах была очень большая, и заказывали самые различные исполнения.
Алексей Иванович Якунин построил производство этих автоматов линейно, без единой петли по технологическому процессу, вплоть до того, что, скажем, детали после штамповки, требовавшие гальванических покрытий, не отправлялись в гальванический цех, где иногда терялись, а проходили через гальванические ванны сразу после штамповки. И эта линия гальванопокрытий была так изготовлена ХЭМЗом, что на полу не было и капли раствора, и испарение в цех не поступало, так как цепь с ковшиками из ванны в ванну проходила в туннеле из оргстекла, и детали после промывки и сушки в проходной печи поступали на сборку. Параллельно были линии пластмассовых деталей, линия деталей механообработки и другое.
Корпуса были спроектированы так, что при их небольшом разнообразии можно было выполнить много исполнений по заказам.
Чистота в цехе была идеальная, и тут я вспоминаю, как я иду по коридору в министерстве, а навстречу Якунин, вернувшийся из командировки во Францию, где он был на аппаратных заводах, и он, не здороваясь, берет меня за лацканы пиджака и говорит: «Ты бы посмотрел, какие у них сортиры!»
А на ХЭМЗе, зайдя в старые корпуса и желая найти туалет, можно было не спрашивать, где он, а идти nach Nase.
Алексей Иванович и технологией занимался, и в туалетах навел порядок, а перед приемной в коридоре поставили ящик, повесили щетки и мазь для ботинок. Секретарь не пускал к нему с грязными ботинками.
Возможно, сказалось воспитание в юнкерском училище.
В первую же ночь щетки украли. «Повесить новые!» Украли. Продолжалось это не один день и не месяц.
Алексей Иванович сказал: «Не может быть, чтобы не наворовались». Действительно, постепенно перестали.
Умер Алексей Иванович у себя в кабинете, на заводе, уже будучи Героем Социалистического Труда.
2. Отзывы
Иван Алексеевич Найденов, начальник Управления в Совнархозе, требовал, чтобы все приказы, которые готовила наша начальница отдела кадров, визировал я.
В результате у меня с начальницей установились хорошие деловые отношения. Совнархозы ликвидируются, и меня переводят в министерство электропромышленности.
Начальница отдела кадров сдает в архив все ее дела и спрашивает меня, не нужно ли мне мое личное дело?
«А зачем оно мне? Хотя ведь придется опять писать автобиографию и заполнять всякие анкеты, напрягать память, давайте, спасибо». Должен сказать, что я получил удовольствие, рассмотрев бумаги, которые были в моем деле — действительно, проверяются люди при назначении, а не просто так! Следующие две страницы — бумаги из моего дела.
3. Удачная рекомендация
Звонит начальник отдела электротехнической промышленности Госплана Союза: нужен начальник подотдела электромашиностроения, опять хвалит, что я всех знаю, что он мне доверяет, и кого бы я мог рекомендовать.