Подошло время отпуска. Решил слетать домой, на Алтай, на новом пассажирском корабле «ТУ-104». Этот самолёт к тому времени уже был освоен на трассах Гражданского воздушного флота. Об этой машине многое писалось в печати. Вокзал Внуковского аэродрома был переполнен людьми. Одни готовились к отлёту в Сибирь и на Украину, другие — на Дальний Восток, на Кавказ, третьи — за границу. Когда по радио сообщили, что улетающим в Новосибирск «надо подготовиться», я вышел из зала ожидания и остановился у железной решётки.
— Через пять часов будем дома, — сказал пожилой человек с характерным жёстким сибирским оттенком в голосе.
Услышав знакомую речь, я обернулся. Позади стояли четыре пожилых человека — мои земляки. Они были одеты скромно, держались с достоинством. Продолжая начатый разговор, стоявший рядом со мной сказал:
— Каким стало ныне время! Пять часов — и Новосибирск!
Когда мы прибыли в Новосибирск, мои земляки спустились с реактивного корабля, словно с порога родного дома. И, глядя им в след, я сказал сам себе:
«Как далеко шагнула наша авиация!»
Становлюсь космонавтом
Кажется, только вчера раскрылась передо мною панорама Ленинграда, его проспекты, площади, парки, музеи, только совсем недавно поднялся на самолёте-истребителе, чтобы перехватить воздушную цель, и полковые друзья поздравили меня со званием военного лётчика третьего класса. И всё это близкое осталось уже позади.
Впереди у меня несколько дней испытаний тишиной в изолированной сурдокамере. Я знал, что человек порой страдает от одиночества, но всё же спокойно шагнул за порог нового необычного жилища и, прежде чем захлопнулась дверь, услышал напутственный голос врача:
— Не скучай, Герман! Держись веселее!
Как ведёт себя человек в условиях абсолютной тишины, когда внешний мир, полный звуков, привычных человеку, сменится миром полного безмолвия? Этот вопрос — далеко не праздный не только для работников авиационной и космической медицины, но и для нас, людей, готовящихся к космическим рейсам. Каково будет состояние человека после часа пребывания в абсолютной тишине, после суток, после двух, трёх?
Испытание тишиной, вернее, тренировки в условиях абсолютной тишины, — один из этапов нашей подготовки. К нему мы готовились заранее, стараясь внушить себе мысль о том, что это — обычное, будничное задание и выполнить его надо как можно лучше.
Медленно закрылась герметическая, с мягкими прокладками дверь, потом другая — и всё смолкло. Я остался, словно на необитаемом острове, один на один с собою, если, конечно, не считать различных приборов и объективов самых беспристрастных судей — телевизионных установок. Это, пожалуй, единственное, что связывает с внешним миром. Так будет и там, в космосе.
Выполняю первые задания. Затем беру в руки книгу и углубляюсь в чтение. Пытаюсь сосредоточиться, вжиться в прочитанное. А вокруг тишина. Безмолвная, безжизненная. Словно я нахожусь не в тренировочной камере на земле, а в кабине космического корабля, несущегося в бескрайних просторах Галактики.
Как попал я сюда, в этот непривычный мир, как сменил тесную, но такую уютную, ставшую уже любимой кабину «МИГа» на сурдокамеру?
Вспоминаются дни, проведённые в госпитале, где из многих подобных мне молодых людей отбирали группу будущих космонавтов. Главными судьями были врачи самых различных специальностей. Каким должен быть космонавт? По этому вопросу среди врачей велись споры, сталкивались разные точки зрения. У одних требования были чрезмерно высокими: космонавт им представлялся необыкновенным человеком. Другие утверждали, что в космос можно послать человека любой профессии, обладающего средними физическими данными. Эти споры не трудно понять: ведь ещё только-только зарождалась совершенно новая профессия, и только практика могла создать более точные критерии, определяющие облик космонавта.
Нас, кандидатов в космонавты, было немало. Но мы быстро перезнакомились друг с другом. По засыпанным жёлтыми листьями дорожкам прогуливались мы в свободные от процедур часы, обсуждая события последнего времени. Жадно вдыхая смолянисто-сосновый воздух, щурясь от косых лучей осеннего солнца, не спеша считали шаги от главного корпуса до самого отдалённого уголка парка, приглядываясь друг к другу. Желание стать космонавтом было у всех сильное. Кандидатов было больше, чем требовалось космонавтов, но мы были дружны, понимая, что дело, ради которого находимся тут, в госпитале, нужно Родине.