Я размышляла об этом на протяжении всего урока, как вдруг на мой стол упал листочек бумаги.
«Эй, тебе лучше?»
Я подняла глаза и увидела, как Изольда мне застенчиво улыбнулась.
Нацарапав ответ, я кинула ей бумажку.
«Да, спасибо. Извини, что напугала вас тогда в больнице. Я не хотела».
Иззи нахмурилась, прежде чем от нее пришел ответ.
«Мы в маленьком городке, поэтому странности случаются редко. Но мы не такие плохие, какими кажемся. Хочешь пообедать с нами?»
На душе сразу стало легко. Написав, я бросила бумажный комочек, но его поймал Джексон. Развернув листок, он в мгновение ока прочитал сообщение.
– Забудь! Ты не будешь сидеть с нами за одним столом.
– Почему? – возмущенно спросила я, хватая записку.
– Потому что… – Он нахмурился. – Потому что ты странная, вот почему.
Джек поднял записку, а я уже собиралась наброситься на него, как вдруг чья-то рука выхватила листок из его рук.
– Что это? – поинтересовался мистер Хенсен.
– Это не мое. Это ее, – быстро сказал Джексон, указывая на меня.
– В чем твоя проблема? – прошипела я.
Мистер Хенсен разочарованно посмотрел на меня.
– Что ж, если это так, то мисс Солт, кажется, не прочь составить компанию мистеру Сент-Беррингтону сегодня после уроков. А так как вы уже второй раз мешаете классу, останетесь не на один, а на два часа.
Я хотела ударить Джексона карандашом, но прозвенел звонок, он вскочил и убежал.
Близнецы и Регина одарили меня отчасти снисходительными, отчасти удивленными взглядами, а я ударилась лбом о стол. Боже мой! Это даже хуже, чем я думала!
Глава 7
К сожалению, день не стал лучше. Новость о том, что я не нравлюсь Джексону, быстро распространилась по всей школе, и уже к обеду все ученики избегали меня, словно чумную. Парни льстили Джексону, будто были его придворными. А вторую свиту, казалось, образовали Регина, Изольда и Корделия.
Мне нужно как-то поговорить с Джексоном! Я так погрузилась в свои мысли, что тут же на кого-то наткнулась. Книги, которые я только что достала, разлетелись во все стороны.
– Ой, извини…
Передо мной стоял юноша, которого я раньше в Фокскрофте не видела, что было невозможно, так как здесь училось всего двести пятьдесят человек. И этот парень определенно выделялся. Он был как минимум на голову выше меня и довольно худощав. Выразительные бледно-голубые глаза смотрели на меня, а его изогнутые губы скривились в привлекательной улыбке. Классическое лицо с высокими скулами и длинным прямым носом, волосы почти такие же светлые, как снег, ниспадали ему на плечи, а одна из прядей была собрана с помощью резинки. В правом ухе виднелась серьга.
Я секунду смотрела на него, потеряв дар речи, а затем спросила:
– Что это у тебя такое на голове?
Парень ухмыльнулся, и блеснули его заостренные клыки.
– Насколько я знаю, это называется «пальма», но иногда я называю ее просто пушистым хвостом.
– Пушистым… что? – уставилась я на него.
Он засмеялся и протянул мне руку.
– Привет, я Чарли. А ты, должно быть, Элис. Знаешь ли ты, что все здесь клевещут на тебя?
– Я всецело поглощена их вниманием, – сухо ответила я, пожимая ему руку.
Его кожа была даже бледнее моей, а ногти выкрашены в черный цвет. Странный парень. И все же… Я склонила голову набок, нахмурившись.
– Скажи мне, а ты, случайно, не родственник Регине? – спросила я его и указала кивком головы в ее сторону.
Одна из его элегантно изогнутых бровей приподнялась.
– Джине бы это понравилось, – ухмыльнулся он. – В отличие от цвета волос Регины мой – настоящий. Однако та, кто сплетничала об этом, вскоре бесследно исчезла, так что не будем обсуждать это у всех на виду.
Я посмотрела на Чарли.
– Разве никто не говорил тебе, что сплетничать – это грубо? – поддразнила я.
– Называть кого-то сумасшедшим на публике тоже было бы грубо. Я думаю, что настало время восстановить справедливость, а пока пошли обедать. Ты любишь тунец?
Он порылся в рюкзаке и вытащил два сэндвича, завернутых в фольгу.
Тем временем выражение его лица немного изменилось.
– Я имею в виду, тебе не обязательно есть со мной, это немного спонтанно, но… Мне нравятся спонтанные свидания, – он пожал плечами, и я засмеялась.
– Свидание? Мы знаем друг друга всего лишь три минуты.
– Три прекрасных минуты. Так что? Ты, я и тунец? Клянусь, ты не пожалеешь об этом.