— Эй, куда же ты, я ведь заплатил! — возмутился Пеон, но в ответ из пустоты донеслось лишь: «Доставка в течение суток!».
При иных обстоятельствах молодой король немедленно поручил бы кому следует найти мошенника и как следует с ним разобраться. Но при сложившихся — только пробормотал сквозь зубы, что, мол, на то оно и путешествие: глядишь, еще повстречаемся… при других обстоятельствах. И пришпорил коня.
Насколько насыщенным выдалось утро — настолько же скучно прошёл день. Пеон ехал по большой дороге, периодически останавливаясь, чтобы полюбоваться особенно идиллическим пейзажем, перекусить… и так до самого вечера: ровным счётом ничего интересного. Понемногу он заскучал — пока что не по дому, а так, от однообразия. А когда солнце начало клониться к закату, решил, что настоящие искатели приключений так себя не ведут, и решительно свернул на первый же просёлок. С него — на другой, с другого — на третий… И где-то на одном из этих просёлков потерял представление о своём местонахождении.
Уже в сумерках он подъехал к здоровенной каменной глыбе, торчащей из земли рядом с очередным перекрёстком. На обтёсанном боку виднелись надписи, большей частью, увы, нечитаемые. За исключением одной, намазюканной самосветящейся краской прямо поверх древних рун: «Налево поедешь — голодным останешься! Направо поедешь — в стогу заночуешь! Прямо поедешь — буквально через четверть часа на постоялый двор “Царский рай” попадёшь! Самое свежее пиво, самые мягкие перины, небывалый комфорт!».
Насчёт четверти часа сладкоречивый вандал не обманул. А вот насчёт комфорта — увы, запущенный вид строений и неприветливость бородатой хозяйской рожи особого доверия не внушали. Но успевший утомиться путник особо привередничать не стал — только поинтересовался, найдётся ли для него отдельная комната.
— Если никого больше нелёгкая не принесёт, то будет отдельная, — осклабился бородач.
— А если принесёт? — недопонял Пеон.
— Тогда будет двухместная.
— А если я заплачу за оба места?..
— Ух ты, заплатит он! А может, ещё и ужин в постель желаешь? Да чтобы дочурка моя принесла, на блюде с голубой каёмочкой?!
— От ужина не откажусь, только я бы предпочёл за столом… или это была шутка?
— Это была угроза! Да ладно, шутка. Нет у меня дочери… сыновья только, да и те в отлучке.
Пеону показалось, что хозяин добавил себе под нос ещё что-то вроде «…на твоё счастье», но очень неразборчиво.
— Чего-чего, простите?
— Не расслышал, что ли?
— Не расслышал.
— А я специально сказал так, чтобы ты не расслышал. Ладно, будет тебе ужин.
Еда оказалась на удивление съедобной, обе постели — мягкими и, вроде бы, без клопов. Пеон выбрал левую, принял горизонтальное положение и, проваливаясь в сон, успел только подумать, какое же это утомительное, однако, дело — поиск приключений.
— Эй, сосед, ты чего, спишь, что ли? Ты это дело брось! Вставай давай, пивка выпьем.
Пеон натянул одеяло на голову, но от этого голос, хрипловатый и очень уверенный, зазвучал не намного тише.
— Я сплю. Сам пей.
— Ну ты неправ! Вот тут ты капитально не прав. Одному пить нельзя, так и запомни накрепко. А то сопьёшься в два счёта, и всё — ты никто, и звать тебя никак.
— Ну не пей, значит. Да что хочешь делай, только не буди.
— Во даёт! Ладно бы я напрашивался, а то ведь угощаю… Ты откуда такой настырный взялся?
— Из Залужанска, — буркнул Пеон. — И это не я настырный, а ты.
— Да ну?! Из Залужанска, в таком камзольчике да налегке?! Что-то ты темнишь. Или ты принц какой-нибудь странствующий, или разбойник. А на разбойника ты не похож. Хозяин наш похож, но не о нём сейчас речь. Так ты кто по жизни-то?
— Художник, — эта ложь на самом деле была почти что правдой: Пеон, действительно, брал уроки живописи и даже не раз удостаивался похвалы самого профессора Золотобуха.
— Ну, это, скажем, не профессия. Такое много кто про себя заявить может. Даже я вот, к примеру.
— Рисую я. За деньги. Людей. Художник-портретист.
— Это другое дело. А ты чего же из Залужанска-то своего уехал? Всех там нарисовал уже, что ли?
— Учиться уехал. Квалификацию повышать. В имскую Академию.
— Ишь ты! Ну и зачем тебе сдался этот Имск?! Чего тебе там такого хорошего повысят? — Отвечая односложно, Пеон рассчитывал поскорее истощить любопытство назойливого соседа, но с последним ответом явно не угадал. — Я вот как считаю: всё, что художнику нужно — это талант. И натура. Вот у натуры-то и учись. И никуда для этого ездить не надо. Или там, в Академии, люди какие-то особенные? Учебные, специально для рисования?