— Уймёшься ты, наконец? — Седьмой лениво потянулся за пивом и увеличил звук в телевизоре. Показывали хоккей. — Я, что ли, виноват, что мне не платят? Были преступники — были деньги, за операции платили, за допросы, засады, задержания… Но лучше уж так, чем проснуться и выяснить, что ты не секретный агент, а, к примеру, почтальон.
— Связалась я с тобой, — на той же ноте продолжала Маша. — Купилась — как же, мы крутые, мы спортивные, мы дерёмся, стреляем, вынюхиваем, выслеживаем. А что толку с тебя, когда новую одежду детям купить не на что. Чтоб вашу полицию распустили уже. Чтоб вас разогнали всех, из партии чтоб поисключали. Небось, работу тогда живо найдёшь. Денежную.
Семейный скандал назревал. Седьмой выключил телевизор, допил пиво, аккуратно поставил пустую бутылку на столик и встал. Маша притихла — сценарий предстоящего скандала был хорошо знаком.
— Ты, дура… — начал, наливаясь дурной кровью, товарищ Седьмой. В этот момент его проникновенную речь прервал звонок в дверь.
Хроноскаф выкатили из ангара и установили на стартовой площадке хронодрома, прямо перед внушительных размеров щитом с портретом Всеми Любимого. Техники суетились, заканчивая приготовления к старту, а Седьмой тем временем получал последнее напутствие от Первого. Второй и Третий с официальным выражением на лицах стояли поодаль.
— Предельная осторожность, — в который раз повторил директор Хронопола. — Уничтожить хронокат они не могли, там материалы такие, что местными средствами их не возьмёшь, куда бы эта пара ни прыгнула. А вот спрятать — запросто.
— Не проблема, — сказал Седьмой. — Определитель металлов есть, хронокат я найду, а значит, и место высадки. Вот насколько близко удастся попасть по времени — это вопрос. Погрешность-то значительная.
— Надо как можно ближе. Чем дольше они там погуляют, тем больше дел наворотить могут.
— День в день всё равно не попасть, товарищ Первый, — сказал Седьмой. — Если очень повезёт, высажусь в том же году, что и они. А так — года два разницы, самое худшее — три. За три года многого не наворотишь — им же адаптироваться надо, в доверие к людям войти, власть забрать прежде, чем начнут серьёзные дела делать.
— Эта пара прыткая. В общем, я рассчитываю на тебя, сынок. Мы все рассчитываем. Товарищ Всеми Любимый, — подобрался и повысил голос Первый, — в курсе дела. Не подведи уж. А вернёшься — всё для тебя сделаем. Я лично проконтролирую. Премия, именной подарок, привилегии — что хошь проси, не пожалеем. Вернёшься сюда же, хроноскаф запрограммирован на обратный автопилот. Мы встретим. Если, конечно, будет кому встречать.
«И если будет кого», — мысленно добавил, забираясь в аппарат, Седьмой…
В пространстве хроноскаф вёл себя прекрасно и мало чем отличался от малогабаритного самолёта. Седьмой добрался до Синайского полуострова за два локальных часа. Методика поиска во времени в Хронополе была отработана ещё в те времена, когда количество нарушителей не позволяло специальным агентам сидеть без дела. В математике процесс назывался методом половинного деления. Седьмой поднял аппарат на десять миль над уровнем моря, выставил автопилот, перевёл хрономер на пятьсот лет назад и включил форсаж. Ощущения перехода были малоприятны, но за долгую практику Седьмой привык. Пятьсот лет хроноскаф преодолел за десять локальных минут, и пилот направил аппарат к земле.
«Интересно, какие отчёты очевидцев останутся в местных летописях», — подумал Седьмой, снижаясь на высоту, достаточную для визуального сканирования местности. Он включил определитель редких металлов и поставил его на максимальный радиус действия. Через пять минут экран определителя выдал положительный ответ. Хронокат беглецов, вернее то, что от него осталось, находился в отсканированном секторе. Это означало, что братья Адамсы прыгнули в прошлое глубже, чем на пять столетий.
Седьмой поднял аппарат на прежнюю высоту и отсчитал ещё тысячу лет. Процесс повторился, и, снизив хроноскаф, Седьмой снова задействовал определитель. Результат, как и в первый раз, оказался положительным. Седьмой уважительно кивнул. Забраться в прошлое на такую глубину, пользуясь простым хронокатом, было чревато. Братья сознательно шли на риск и явно заслуживали уважения.