— Я никогда не слышал эту притчу! — воскликнул Кланч. — Но кто же был этот храбрый анч?
— Ты! — хрипло крикнул Ник и закашлялся. — Ты им станешь, если побежишь за мной. Ты спасешь меня, и про тебя будут рассказывать притчи все анчи!
Кланч задумчиво стряхнул с головы пепел. Затем встал. Поднял циновку. Скрутил ее. Засунул в футляр. Закрыл футляр. Засунул футляр под мышку.
И побежал.
Ник кинулся следом, изумленно наблюдая, как бежит анч. Зрелище было впечатляющее — физиологи бы душу отдали за запись этого чудовищного бега. Анча кидало из стороны в сторону, било о горячие стены, но тот упорно двигался вперед, нелепо двигая своими толстыми ногами в широких штанах на лямках.
Когда они выскочили на взлетную палубу, сзади отчаянно зашипело: это включилась противопожарная система.
…Ник ворвался в бот вслед за Анчем и захлопнул люк.
— Давай, Кланч, рвем отсюда! Сейчас шарахнет! — крикнул Ник и рухнул в соседнее с Кланчем кресло. Вернее, в единственное человеческое кресло, так как анчи в полете сидели на специальных компенсационных циновках.
— Ты молодец, Кланч! — истерически хохоча, кричал Ник. — Это было просто супер! Ну давай же, стартуй, а то мы не успеем уйти на безопасное расстояние!
Станцию тряхнуло. На этот раз по-особенному: на экранах поплыли удаляющиеся в пространство обломки.
«Последняя стадия! — обмер Ник. — Не успеем!»
Кланч, между тем, похоже, никуда не торопился. Посидев немного с выпученными от бега глазами и справившись с одышкой, он включил устройство записи и характерно наморщил лоб.
— Притча о бегущем анче… Дата записи… Когда-то на далекой Земле люди не умели бегать…
Ник издал беспомощное «ы-ы!» и принялся лихорадочно шарить по пульту в поисках того, что можно было нажать или дернуть для запуска бота. Забортный гул нарастал. Резонировал весь корпус. Это был конец.
Сверкнуло. Вырубились экраны. Мигнул свет. Кланч как ни в чем не бывало продолжал свой монолог.
Бот качнуло. Снова включились экраны.
Все пространство вокруг было наполнено яркими огоньками: горели обломки в радиусе нескольких сотен километров.
Они не смогли бы уцелеть, даже если бы успели стартовать до взрыва.
Но они были живы! И индикатор дозиметра уже не полыхал красным.
— К-как это? Кланч! Мы живы?! Почему ты не стартовал?
Кланч выключил записывающее устройство, повернулся к Нику и сказал:
— Защитное поле корабля. Пока бот был подключен к станции у нас была ее энергия — до полного разрушения станции. Послушай вторую притчу про вред излишней поспешности…
…Они удалялись от затухающего огненного сгустка. Ник что-то весело кричал, размахивая руками и хохоча.
Кланч, еле заметно улыбаясь, сидел с закрытыми глазами.
Он наслаждался покоем.
ВЛАДИМИР СЕМЕНЯКИН
Вкус спелой ежевики
Рассказ
Где-то внизу в жаркой кухне тренькала посуда.
— Альберт, вставай! — позвала жена.
Её было еле слышно сквозь толстые, пахнущие елью и снегом стены. Но он услышал и открыл глаза.
Он проснулся и сладко провёл языком по пересохшим губам. Он всё ещё ощущал во рту этот вкус. Нежный, точно первый поцелуй, прохладный, как бьющееся сердце оазиса. Вкус таял… Мимолётная улыбка. Уходящая гостья из яркого сновидения. Тихое детское воспоминание…
…Вначале надо было зайти за ржавые гаражи, пахнущие пылью и краской, спуститься в сплошь заросший крапивой и мятой овраг, перейти по скользким булыжникам мелкую речушку. Дальше дорогу преграждал двухметровый бетонный забор. Его можно было преодолеть, забравшись на засохшую яблоню. И уже с её крючковатых хрустящих ветвей ты попадал прямиком в невероятный, яркий мир. Чудесный зазаборный мир, где властвовала дикая ежевика…
Он плотно зажмурился, пытаясь схватить за хвост ускользающее видение. Однако оно пламенной жар-птицей ускользнуло непонятно куда.
— Постой… — шепнул он.
Было поздно. День уже начался. Его бодрый, подогретый на солнце лик упорно смотрел сквозь неплотно сомкнутые занавески. Жёлтые блики бесшумными крыльями бились о белую стену. И память, ночная птица, скрыла детское воспоминание. Голову наполнили стройные, повседневные мысли.
Он сбросил с себя бледную простыню и подошёл к окну. Он открыл форточку, впуская в душную комнату летний сквозняк. Глядя на аляповато-пёструю лужайку своего дома, он подумал о чём-то неважном, но в то же время приятном. Мысли скользили легко, как меч в хороших ножнах.