«Ищущий да обрящет.
Сегодня закончилась эпоха.
Не стало этого великого человека.
Никому не стало ни жарче, ни холоднее.
Не случилось солнечного затмения.
Он ушёл незаметно…
18 июля 2015 года, в 18:05 на 45-м году жизни от сердечного приступа неожиданно скончался великий физик Генрих Бертольд».
И всё. Альберт закашлялся. Он сел и, бросив газету на стол, спрятал глаза в ладони. Он всё ещё не верил. «Как так может быть… — подумал он. — Ведь позавчера… Чёрт побери, только позавчера разговаривал». Он изо всех сил сжал веки. Растирая брызнувшие слёзы, он вспоминал Генриха. Заурядное лицо с умными глазами, вечная манера растягивать слова. Постоянный запах кофе и чернил. Альберт тихо застонал. Перед ним, как фотографии, плыли картинки из жизни.
Генрих и он, обнявшись, спускаются со ступеней университета. Оба довольны. Они на «отлично» сдали дипломные работы.
А вот Генрих стоит перед центральным пультом ITERa. Заурядное лицо сосредоточено, зеленоватые тени дрожат вокруг короткой бородки. В ушах нарастающий гул мощных токов.
А вот Генрих рисует детскими мелками на асфальте. Он громко доказывает Альберту, что тот не прав. Испуганные дети, у которых они отобрали мелки, жмутся к стенке. Меловая крошка летит во все стороны. Умные глаза горят, и под их взглядом Альберту тоже хочется испуганно жаться к стенке.
А вот Генрих со своей женой. Они улыбаются.
А вот Генрих и Альберт на выпускном.
А вот Генрих собирает с ним ежевику.
А вот Генрих…
А вот…
— Альберт, что с тобой?
Голос Бетти прозвучал как из тумана. «Она не должна увидеть… — на автомате подумал он. — Только не сегодня». Он, смахивая покрошившийся карандаш, попытался спрятать газету под стол. Карандаш оставлял красные дорожки, а Бетти, уже побледнев, испуганно смотрела на него. Скрываться было бессмысленно, и Альберт сказал (голос отказывался слушаться):
— Б-бетти… Генрих умер.
Она вначале не поверила. Стояла, пусто глядя на Альберта. Потом уронила трубку.
— Как?
Альберт протянул ей газетный лист. Пока она читала, Альберт сидел, закрыв глаза.
— К-когда же это… Я и н-не заметила… — прошептала она.
— Про это на первых страницах не печатают, — зло сказал он.
Он встал, как во сне, подошёл к шкафу. Долго переставлял бутылки, специи. Едва не уронил бутылку с подсолнечным маслом.
— На с-соседней полке, — сказала Бетти. В её голосе звучали слёзы.
Из спиртного в доме был только коньяк. Он взял две рюмки, наполнил их. Одну дал Бетти, вторую взял сам.
— Вспомним Генриха, — сказал он.
— Вспомним…
Телефонный звонок прозвучал, как удар хлыста.
— Я возьму… — пробормотала Бетти.
Она поставила рюмку и бросилась к трубке.
— Луиза?
Альберт вздрогнул.
— Луиза, я не могу говорить. Перезвони позже.
Она положила телефон на стол и села, как совсем недавно, напротив него. Часы с изображением кристаллической решётки щедро сыпали секундами. Летний ветерок качал занавеску. Бетти и Альберт молчали.
Телефон опять зазвонил. Бетти, прошипев что-то, потянулась к трубке.
— Луиза, я же сказала… Ах, Макс. Я даю Альберта.
Он, не открывая глаз, взял трубку.
— Макс?
— Альберт, — глухо прозвучало из трубки. — Ты уже читал.
— Да.
— Сердечный приступ! Это же эпсилон-облучение…
— Да, я знаю.
— Я сегодня увидел… До сих пор не верю. Альберт, мы же похороны пропустили.
— Я знаю.
— Подожди-подожди! Ты же помнишь этот старт. От 10-го числа. Ещё был мощный выход частиц. Поток в 17 единиц… Получается, золото тоже не изолятор.
— Да.
— Альберт. Тебе нельзя сегодня ехать.
Он молчал.
— Альберт… — Макс испуганно задышал в трубку.
— Нет, другого случая не будет. Мы неделю разгоняли этот поток. Ты ведь и сам понимаешь.
За открытым окном зашуршала колёсами машина. Бетти подняла голову. Блики заскакали по стене и остановились.
— Пока, Макс, встретимся на работе, — сказал Альберт. — Сегодня запускаем третий реактор.
Альберт положил трубку и, поправив галстук, направился к двери.
— Стой, — сказала Бетти.
Он остановился.
— В чём дело?
— Не ходи, — сказала она.
— Почему?
— Не ходи. Я же понимаю, что случилось с Генрихом!
Он покачал головой.
— Я же понимаю… — прошептала она.