Еще Ермолаев привез обещанные, но не врученные премии «Зиланткона». На что Ладыженский, получая «Зилант» за «Путь меча», сказал, по-разбойничьи ухмыльнувшись: «Только так, приехав в Санкт-Петербург, можно взять Казань».
После этого начались неожиданности. К микрофону вышел Олексенко. Он вышел не просто так, он вышел как представитель ультраправого крыла фэндома, а именно представляя в своем лице пресловутое движение «Мертвяки», противопоставившее себя, с одной стороны, известной группе «Людены» и остальному прогрессивному человечеству, с другой. Еще Олексенко был выборным представителем Московского банного клуба, но это по совместительству.
Исподлобья оглядев зал, Олексенко объявил об учреждении с этого года новой премии в области фантастики: премии за лучшее убийство Семецкого.
Присутствовавший в зале Семецкий стал медленно пробираться к выходу. Стоявшие в дверях мертвяки преградили ему дорогу.
Олексенко предъявил залу премию — круглую металлическую фигуру с дыркой от пули в районе сердца — и пояснил, что премия присуждается тому литературному произведению, в котором крови льется больше всего.
А Семецкий может не волноваться, он просто выбран в качестве «абстрактного убиенного персонажа», на его месте мог бы оказаться любой.
Из четырех номинированных на премию кандидатов (В. Васильев, А. Громов, О. Дивов, С. Лукьяненко) победителем стал Лукьяненко (за роман «Геном»). Кроме дырки от пули, награжденный получил также 500 долларов США и таинственный «конверт от товарищей». Что было в этом конверте, так и осталось тайной. Победитель, получая награду, умильно поглядывал на Семецкого: мол, как трогательно я его убил в своем последнем романе.
Зал подумал, что на этом акция «Мертвяков» исчерпана, да не тут-то было. Олексенко (видимо, по запарке) выдал еще премию Дмитрию Кумаку.
«За что?» — выкрикнули из зала.
«Фиг его знает за что!» — выкрикнул Олексенко в зал и вручил Кумаку «переходящие банные тапочки для зимних прогулок по Москве».
«Размер-то хоть мой?» — спросил Кумак.
«Какой был», — хмуро ответил ему Олексенко.
Когда премии были розданы, а победители были названы, Интерпресскон из помещения конференц-зала переместился в номера. В каждом номере что-то происходило.
В номере «Терры Фантастики» резали колбасу. Время, как известно, измеряется в часах и минутах, колбаса — в палках. Палка была большая и розовая и очень напоминала счастье.
В номере 61-м Каширин, Баканов и Головачев, не отвлекаясь на коридорные звуки, сосредоточенно резались в преферанс.
В номере напротив московская АСТэшная мафия в лице Науменко и двух хмуроликих дам упорно соблазняла Синякина, спаивая его кофейным ликером. И. о. Стругацкого Геворкян, по причине все того же восточного темперамента затесавшийся в компанию соблазнителей, радостно потирал руки.
В коридорах жизнь тоже не протекала напрасно.
Бобров рассказывал всем желающим историю пиджака Олексенко.
Какие-то малолетние дети преследовали с куском обоев Синицына и требовали, чтобы на этом куске он поставил им автограф Лукьяненко.
В светлых западинах коридоров издатели паразитировали на писателях, суля им баснословные гонорары.
Етоев хватал писателей за рукав и всучивал им свою придурочную анкету.
Измайлов с огрызком яблока второй день подряд искал на этажах урну, куда этот огрызок бросить.
Гончаров (Слава, а не Иван) торговал в коридоре книгами и каким-то большим журналом, названия которого я не запомнил. Помню только, что открывался журнал романом Льва Толстого «Война и мир». Роман я проходил в школе и журнал покупать не стал.
А потом вдруг наступил вечер, и мы сели в машину Щеголева, и он увез нас с Интерпресскона в город.
Над дорогой садилось солнце.
К
«КГБ сегодня» Д. Баррона
КГБ — для тех, кто уже не знает, — это Комитет государственной безопасности. Его сотрудникам, которых было до такой-то матери много, платили государственную зарплату — и надо полагать, что приличную. Но платили, в основном, зря. Это — с высоты сегодняшнего полета. Вчерашний же полет окончился падением в пропасть, на дне которой ждал с раскрытой зубастой пастью капиталистический крокодил.
«Зря» — не потому что плохо работали, работали люди в штатском, в общем-то, хорошо, но… как бы это сказать? — не туда. То есть все свои силы и немереные деньги налогоплательщиков тратили на борьбу с мельницами, причем — бумажными. В доказательство — мой личный пример. Надо бы, конечно, использовать для иллюстративности сканер, только жалко тратить дорогой порошок на подобную ерунду. Поэтому печатаю от руки: