Через пару минут Алла вновь появилась в комнате, неся перед собой поднос с начатой бутылкой коньяка и двумя рюмками. Поставив поднос на журнальный столик, она торопливо разлила спиртное себе и гостю.
— Нет-нет. Я за рулём, — тут же воспротивился Константин, заметив протянутую рюмку. — Извините.
— Не извиняю. Вы приехали сюда потрепать мне нервы, тогда берите рюмку и слушайте дальше, — категорично потребовала она.
Не в силах сопротивляться, он всё же взял предложенный коньяк. Она залпом в два глотка осушила рюмку. Он лишь слегка пригубил.
— Вы же в курсе, что Мария Каланча жила со мной по соседству?
— Да, конечно.
— Ну так вот: однажды средь бела дня поступает от неё звонок на мой мобильный. Я как ни в чём не бывало поднимаю, ага, тра-ля-ля потоля. Короче, говорит, надо срочно приехать домой, кое-какие подписи в документах поставить. Мол, при заселении, она там кое-чего напутала, так теперь надо было исправить. Я говорю, что занята, работаю. Может, вечером? Нет, говорит. С работы поезжай смело, якобы начальство в курсе. Ладно, поехала. Приезжаю, а в подъезде мне навстречу Левин этот. Просится ко мне в квартиру. Говорит, слышал там крики какие-то. Предлагает вместе со мной зайти, проверить, всё ли в порядке. Странно, думаю. Чего это он вдруг? А самой как-то стрёмно стало. Муж-то, вроде как, на работе должен быть. Ладно, говорю, пошли проверим. Открываю, заходим. Блядь, и правда крики! Извините, — осеклась она.
— Ничего.
— Идём мы такие настороженные на звуки. Тут этот Левин вырывается вперёд, да так смело, что я даже охренела. Врывается в нашу детскую, а там мой муженёк прямо на детской кровати потеет над этой шалавой. Представляете? Прямо в детской постели. Сука! — Она снова поднесла ладонь ко рту. — Извините, Константин. Нервы ни к чёрту.
— Я всё понимаю, — покачал головой он. — Только не понял какую шалаву вы имеете ввиду.
— Так Марию Сергеевну. Я её рожу никогда не забуду. Муж-то мой на говно сошёл. Аж побелел весь. А она как ни в чём не бывало вытаращилась на меня с таким каким-то вызовом, что ли. Смотрит и как бы смеётся мне в лицо. Фу! Как представлю её рожу, аж противно. Не по себе.
Алла вновь наполнила свою рюмку. Выдохнув, она снова в два глотка прикончила её.
— А что Левин? — подождав пока она разделается с коньяком, спросил Константин.
— Знаете, а ведь у него было точно такое же чудовищное выражение лица, как и у неё. Точно такое же, — вытаращив на него стеклянные глаза, повторила она. — И эта злобная ухмылка. Много месяцев их мерзкие рожи не выходили у меня из головы. Это ж надо такое замутить. Я только не пойму для чего им это было нужно. Просто больные люди.
— Да уж, странная история, — заключил он, возвращая свою рюмку на поднос. — Полагаю, это и привело к вашему разводу. Да и проживать рядом с этими людьми было невыносимо, так?
Её рука вновь самопроизвольно потянулась к бутылке.
— Прошу вас, не надо, — мягко произнёс он, положив свою руку на её ладонь. — Этим ничего не изменишь. Просто надо отпустить. Иначе никак.
Женщина вновь устало откинулась назад.
— Всё не так просто, как вы думаете. Этим они не ограничились. Да, был скандал, ругань. Всё так. Выпроводила я их быстро. Вышвырнула за дверь, так сказать. Собрала вещи мужа. Выгнала и его. А наутро придя на работу вдруг узнаю, что меня вызывает начальство по поводу моего вчерашнего преждевременного ухода. Писала объяснительную. Оказывается, эта сука меня ни у кого не отпрашивала. Выгнали по статье. Представляете? А лишившись работы, я автоматически лишилась служебной квартиры. Всё. Мужа нет. Маленький ребёнок на руках. Куда идти? Пока малой был в детском саду искала недорогое жильё в черте города. Вот полюбуйтесь в каких хоромах я оказалась в итоге. И всё это по милости Марии Сергеевны.
— Как по-вашему, зачем они это сделали?
— Я же говорю, больные они на всю голову. Игры у них такие, что ли. Не знаю. Только вот играли и доигрались, по ходу.
— Игры, говорите? — задумчиво произнёс Константин, вспоминая вчерашний разговор с Антоном и Викой. — Я бы хотел побеседовать с вашим мужем, если это возможно. Думаю, поговорив с ним, у меня появится более чёткая картина.
— Он уехал из города. Бросил всё и уехал. Я подала на развод, на алименты. По сей день не вижу ни того, ни другого.
Она всё же подорвалась с места и налила себе очередную порцию спиртного. Константин бессильно наблюдал за тем, как эта ещё не старая женщина с каждым глотком губила свою жизнь, подавшись сиюминутному порыву. Не справившись с горем, она продолжала себя жалеть, вместо того, чтобы попытаться встать на ноги и идти вперёд. Он не сомневался в том, что всего каких-то несколько месяцев назад у неё была совсем другая жизнь, наполненная смыслом семейного счастья. Как же был хрупок человеческий разум.