В основном я меняла свечи в мастерской, во всех остальных помещениях они появлялись словно магическим образом. Возможно Айван старался, или Елена занималась этим сама, больше я никого не видела в садах.
Айван удалился спокойно, мне хотелось снова бежать, а там будь что будет, но в голове было лишь одно, надо больше узнать от того типа, что тоже заключён в подземелье. Мне казалось что Айван еще долго не вернётся, и можно смело идти вперед. Каждый шорох издаваемый мною я принимала за опасность, но продолжала медленно и верно двигаться вперед по стене к уже знакомой арке, и когда добралась до пересекающего коридора, мне стало плохо, и я не продолжила путь, сползла по стенке вниз, обхватила волосы руками и уставилась куда-то в даль, в стену.
Разочарование не приходит просто на пустом месте, сначала идеализируем человека, оправдывая поведение, хотим чтобы он вёл себя так, как мы того желаем, не зная характера человека, не понимая какой опыт у него за плечами, что пробовал, а что нет, предавал в своей жизни или наоборот всегда подставлял дружеское плечо? А может и вовсе он сумасшедший? По старой памяти или в тумане новой влюбленности мы ждём чего-то сверхъестественного, подвигов, независимости от других, он ведь идеал в нашем разуме, но когда не видим этого все рушится.
Казалось что я уже не смогу ничего сделать, не бежать, ни жить, даже добраться до своей комнаты навряд ли получится, не говоря уже до комнаты того заключённого. Голова кружилась, я посмотрела на свои ноги, они словно испачкались в чем-то, это была кровь. Она сочилась из ран, боли не ощущалось, лишь красные потеки, и стук сердца в ушах. Потом темнота и гулкий звон, ничего не видела, лишь чувствовала что кто-то берет мое тело на руки и несёт.
Айван нашёл тело без сознания возле стены. Он взял меня на руки и быстрыми шагами направился прочь из темницы. Куда мы двигались я не имела понятия, лишь на мгновения открывая глаза и приходя в сознание, видела то знакомые сады на балконах огромного здания, затем пирамиду. Мне мерещилось или это была реальность, понять было сложно, но только я пыталась что-то сказать, как сознание тут же покидало меня.
Лишь когда ветер начал обдувать мое лицо, он становился холоднее. Было понятно что мы едем, но на чем? И куда? Стало страшно, я боролась с телом чтобы снова не отключиться и с трудом различала силуэты деревьев уже во тьме.
На горизонте виднелся лес. Или это джунгли? Не понятно, я лишь видела очертания деревьев, и казалось что они вот-вот поглотят все вокруг в свой мрак.
И вновь сильные руки несли меня в неизвестность. Знакомая машина без крыши, небольшой внедорожник, в котором перевозили работников на поля, так и описывала мама, показалось что я уже видела его, но сильная слабость не оставляла возможности вспомнить, где это было.
Перед нами появился небольшой домик, мы направлялись к нему, над входной дверью, внутри горела керосиновая лампа, которая заменяла освещение во всем доме.
Айван снял ее с двери, не выпуская меня при этом из рук, и толкнул дверь ногой. В домике было тепло, и запах, знакомый, словно я вернулась в детство. Это дровяная печь, но зачем она? В такую жару, и почему на улице было так холодно. Как много мыслей кружилось в голове, вопросы без ответов, и голод, который усиливался с каждым мгновением.
Он обрабатывал мои раны чёрной жидкостью, больно не было, я не чувствовала ничего, но что-то странное происходило со мной, пока Айван перевязывал их бинтами.
Мне вдруг захотелось поцеловать его. Он остановился, посмотрел так, словно прочитал мысли, и сняв кофту приблизился, я провела ладонью по его гладкой щеке и поцеловала его в губы. Этот неожиданный порыв страсти, мне хотелось лишь его. Чувствуя как сбилось его ровное дыхание, возбуждение, с каждым мгновением, ощущала его вкус, тело словно поддавалось ближе, а руки орудовали в его кудрявых волосах. Он оторвался на мгновение и нежно поцеловал меня в шею, навалившись всем телом, а потом знакомая прохлада на лице, несущая за собой влагу и стыд, ох как я ее не люблю.
Я словно отрезвела. Мгновенно боль распространилась по всему телу, мне стало невыносимо, на лице поднялась одна бровь, это был вопросительный взгляд, брошенный на него. А потом темнота, я снова потеряла сознание.