— Сбегать по моему поручению.
— Мне нужно домой. А еще я обещала маме, что не буду разговаривать с незнакомцами. Особенно с арестантами. И останавливаться на улицах Адельгаде или Боргерсгаде[17].
— Окажи мне услугу, сбегай на улицу Бредгаде[18] и найди господина Эдварда Коллина. Только не его отца Йонаса, а именно Эдварда, — поясняет Ханс Кристиан.
Эдвард не знает, что Ханса Кристиана арестовали, может быть, он поможет, если услышит о жестоком обращении, которому подвергается Ханс Кристиан. Старший Колин более критичен.
— И что мне сказать? — спросила девочка.
— Передай от меня привет, от Ханса Кристиана Андерсена, и передай, что он мне срочно нужен.
Девочка ничего не сказала, но оценивающе посмотрела на него. Он знал, что дети часто считали его странным и пугающим. Он надеялся, что его выручит плохое освещение.
Девочка протянула руку.
— А я получу деньги вперед?
Он нащупал в куртке кошелек, громыхая наручниками, и нашел тяжелый ригсдалер.
— Вот, — сказал он. — Но откуда мне знать, что ты сделаешь то, что я прошу, а не сбежишь с деньгами, ничего не передав моему другу?
— Я обещаю, — ответила девочка.
— Дай мне сюда свой башмак. Тогда я буду уверен в том, что ты сдержишь обещание.
— Если мне нужно пробежать всю Конгенс Нюторв[19], то мне нужны оба башмака.
— Тогда сними и другой, и беги босиком, — предложил Ханс Кристиан. — Все равно это будет хорошая сделка за риксдалер.
Девочка сняла с ноги левый башмачок и держала его на вытянутой руке, а второй потянулась за монетой. Ханс Кристиан взялся за башмак перед тем, как выпустить из рук свою последнюю монету.
— И поторопись, — добавил он, пока девочка стояла и сосредоточенно изучала ригсдалер. — Ты моя единственная надежда. Эдвард Коллин. Запомни, Коллин-сын, не отец. Улица Бредгаде.
— Да, да, — бросила она и убежала, сначала ковыляя в одном башмаке, а затем сняв его и босиком пронесясь мимо клетки с курами, коновязи и высоких куч соломы, купцов в куртках и всего остального, что в столице начинается на букву «К». Об этом ему сейчас не стоило бы думать. Аллитерационные ряды и слова вечно копошатся в его сознании, как змеи.
Он сполз вниз по стене и сел на пол. Наручники сжимали запястья. Что-то двигалось вдоль стены. А ночной работник за стеной уносился куда-то далеко-далеко, продолжая напевать свои стихи в такт заходящему над городом солнцу. Скоро ночь.
Он вдруг осознал, что всю жизнь был одинок. Одинок в своих мыслях. Одинок в классной комнате, перенося издевательства ректора Мейслинга. Одинок в своей комнате, скрипя пером по бумаге. Одинок в дилижансе, плутавшем среди прусского туманного пейзажа. Одинок на узких улочках Неаполя. Одинок, даже когда вокруг полно людей. И все же ему никогда еще не было так одиноко, как сейчас, он как будто находится во всех этих местах одновременно. В прошлом, настоящем и будущем. В своей комнате, на эшафоте, в камере. Если он и правда может быть одновременно в нескольких местах, как дед, может быть, это он зарезал красавицу Анну?
Ханс Кристиан закрыл глаза. И почти почувствовал, как опускается топор палача.
Глава 9
Мадам Кригер наблюдала за нестройной утренней уличной суетой, мужчинами, которые спрыгивали с лошадей и направлялись в Хирургическую академию[20].
Она здесь уже третий раз. И она терпеть этого не могла. Не потому, что ей не нравилось слушать, как учит доктор, а потому, что сюда пускали только мужчин. Ей приходилось надевать форму, чтобы попасть сюда. Брюки, рубашку, куртку. Приклеивать фальшивые усы, сделанные из ее собственных волос и воска.
У входа в здание она сплюнула. Чтобы еще больше походить на других.
Итак, вот оно. Ей нужно пройти в узкую дверь, мимо людей из Академии. У цирюльника[21] на входе ужасная прическа, волосы, прикрывающие уши, как у прусского дворянина. Он стоял со списком с именами и вычеркивал имя каждого входящего. В этот раз все будет лучше, чем в прошлый. Она не должна больше совершать ошибок. Она постоянно думала про тот платок.
— Ваше имя? — спросил цирюльник, загородив вход.
Мадам Кригер подняла глаза.
— Кригер, — ответила она и посмотрела вокруг, как будто она совсем не нервничала.
— Вы были здесь раньше, — заметил цирюльник. — А почему вы интересуетесь хирургией?
— Я морской офицер, — ответила она. — В море мне пришлось справляться самому. Переломы костей и порванные связки. Я ходил по морям с принцем Фредериком.
17
Адельгаде (Благородная улица) и Боргерсгаде (улица Граждан) — основные улицы Нюбодера, серьезно пострадавшие после битвы за Копенгаген. Во времена романа — перенаселенные и небезопасные места.
20
Датская королевская хирургическая академия, существовавшая с 1785 по 1842 год в Копенгагене. В наши дни ее здание занимает медицинский музей Копенгагенского университета.