— Вам муха дрозофила дороже всего! Придумали генетику! Играете вокруг ничтожных насекомых! Советской науке не нужны чужеземные идеи! Только враги наши могут увлекаться Менделем и Морганом!
В противоположном углу зала стоит молодой человек. Слова летят в него как комья грязи, как булыжники. В зале физически ощущается тяжкая весомость этих слов. Молодой человек молчит, но стоит прямо. Выступающий все больше и больше заводится. Он уже просто кричит. Слов разобрать нельзя, он сам захлебывается своими словами и швыряет их в сторону молодого человека, который занимался генетикой.
Я понимаю, и почти все в зале понимают, что Лысенко бросает свои слова не столько в молодого человека, сколько в президента, он забрасывает булыжниками своих слов могилу покойного брата президента. Он швыряет их неистово, словно боясь, что покойник выйдет из могилы. Трусливый азарт временщика, уверенного в своем всемогуществе, в своей неуязвимости, в своей неприкосновенности. Уверен, но трусит и поэтому кричит все громче и громче.
Увы! Сергей Иванович Вавилов не дождался этого торжества справедливости. Парки оборвали его жизнь раньше. Он умер в 1951 году. Ему исполнилось всего лишь 60 лет.
Я была тогда в заключении и узнала о его кончине позже, после реабилитации, в 1954 году…
ХРОНИКА
Институту космических исследований Российской академии наук — 35 лет
Институт космических исследований (ИКИ) был создан на основании постановления Совета Министров СССР от 15 мая 1965 года как головной академический институт по изучению и использованию космического пространства в интересах фундаментальных наук. Институт был сформирован на базе работавших по космической тематике отделов и лабораторий институтов Академии наук.
Сегодня Институт космических исследований — одна из ведущих научных организаций страны. Круг выполняемых им исследований чрезвычайно широк: физика планет и малых тел Солнечной системы, Солнца и солнечно-земных связей, вызываемые ими геофизические процессы, физика звезд, туманностей, космической плазмы и многое другое. Институт готовит программы изучения ближнего и дальнего космоса, разрабатывает научную аппаратуру по техническим заданиям и проектам, принятым Российской академией наук и Российским космическим агентством.
Прошло чуть больше сорока лет со дня запуска первого искусственного спутника Земли. За это время с помощью наземной аппаратуры, спутников и межпланетных лабораторий были получены уникальные научные результаты, которые привели ко многим выдающимся открытиям. Немалая заслуга в этом сотрудников ИКИ, которые продолжают научный поиск, несмотря на все трудности нашего времени.
ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА
Мы защищали московское небо
Л. МОСКВИНА
Лето 1941 года. Школьный выпускной бал. Надежды… Мечты… Все рухнуло. Началась война. Ребят наших мобилизовали. Девушки — кто пошел на работу, кто поступил учиться, кто эвакуировался, кто побежал в военкомат с заявлением: примите, хочу защищать свою Родину. Мы с Любой тоже подали такие заявления. И вскоре пришло время для девушек-добровольцев. 20 тысяч москвичек стали бойцами. В апреле 1942 года прислали повестки и нам с Любой.
На призывном пункте в райкоме комсомола Советского района города Москвы происходило распределение: кого в штаб полка, во взводы управления, в аэростатчики и прожектористы, в разведчики, связисты, слухачи… Но все это было не для нас с Любой — мы хотели в зенитчицы, на батарею, хотели стрелять из орудий.
После карантина нас распределили по батареям.
…И вот мы, два десятка девушек, недружным разноперым — еще были в своем, гражданском — строем бредем по тропинке к ограде из колючей проволоки.
— Кто идет? — окликнул часовой.
— Это я, сержант Гришаев, новобранцев веду.
Обходим строение из свежевыструганных досок. Над дверью резная рамка с надписью: «Добро пожаловать, дорогие девушки!»
— Что это?
— Подарок вам, — отвечает сержант, — дамский туалет.
В действующих войсках 53-й зенитно-артиллерийской дивизии Центрального фронта противовоздушной обороны надлежит нам служить верой и правдой. Здоровенные крупнокалиберные 85-миллиметровые орудия теперь уже нашей 23-й батареи стреляли по фашистским танкам, когда враг был у Москвы, и продолжают бить по вражеским самолетам: ночью — заградительным огнем, днем — прицельным. Солдаты возле орудий с любопытством рассматривают нас, улыбаются, шутят: «Куда вас таких молоденьких прислали, из-под пушек гонять лягушек?». Нам было по 17–20 лет.
После принятия воинской присяги началась настоящая служба. Часть батарейцев была отправлена на передовую, а мы должны как можно быстрее освоить боевую технику и заменить их. Нам выдали обмундирование. Ну и смешные мы в нем были. Ведь тогда еще не существовало военной формы для женщин, и нас одели в солдатские брюки и кальсоны не по росту, в длинные шинели, а на ногах — американские ботинки с обмотками. Орудийщики не смеялись над нами, наоборот, всячески старались помочь обрести приличный вид: укорачивали длинное, учили накручивать обмотки и портянки, пришивать подворотнички.
Тут выяснилось: зря мы с Любой воображали, что будем палить из орудий: тяжелые затворы зениток и снаряды к ним оказались не по силам. Чем же нам, новичкам, придется заниматься? Первым делом нас подвели к какому-то прибору в виде длинной горизонтальной трубы, объяснили, что это дальномер. Он определяет дальность и высоту до цели, но работать на нем могут люди, обладающие особым стереоскопическим зрением. Из 20 человек только у двоих оказалось подходящее зрение: у Тони Давыдовой и у меня. Нас с Любой разлучили: ее и еще семерых девушек определили на ПУА-30 — прибор управления зенитно-артиллерийским огнем, Тоню и меня — дальномерщиками, остальных — связистами, разведчиками, слухачами и еще одну девушку — Анку Соловьеву — пулеметчицей. Командир батареи капитан Гурин огласил на вечерней поверке приказ о распределении специальностей и предупредил, что сам лично будет экзаменовать по уставам, по знанию матчасти орудий и приборов и умению быстро и четко работать на них.
У дальномера. Подмосковье. 1942 год.
Слухачи за работой.
Пушки образца 1939 года обороняют Москву.
«Весть о приходе в войска ПВО девушек была воспринята настороженно. Многие, особенно кадровые командиры, не могли и представить себе, как будет выглядеть присутствие «слабого пола» на огневых позициях, в суровых условиях боевой обстановки. Справятся ли девушки с военной «премудростью», которая испокон веков была уделом мужчин? Но вот прошло 3–5 месяцев учебы, боевой работы и — тревоги оказались напрасными. Девушки почувствовали свои силы и возможности. Вскоре они показали пример хорошего знания своего дела. В совершенстве овладели специальностью зенитчиц, «вносовцев», прожектористок и аэростатчиц», — писал командующий Московским фронтом ПВО Д. А. Журавлев.
На зенитных батареях обязательно должно быть непрерывное дежурство — днем, ночью, в дождь, в туман, в солнечную погоду. И обязательно те, кто в наряде, кто стоит на посту или сидит у своего агрегата, должны поглядывать на небо.
Разведчик, дежурящий с биноклем в руках на командном пункте, пристально вглядывается в глубину небес и, если он вдруг замечает там объект, докладывает начальству: такой-то самолет или, к примеру, воздушный шар, сигнальная ракета — красная или зеленая — летит таким-то курсом. Ну а если вражеский самолет— дежурный разведчик бьет жезлом по висячей рельсе, это значит ТРЕВОГА, «положение № 1». Весь личный состав сломя голову бежит к орудиям и приборам, расчеты занимают свои номера, а командиры отделений докладывают: «Первое орудие готово!», «Второе…», «Третье…», «Прибористы…». «Дальномер готов!» — кричит наш сержант Гришаев. И тут же приказ комбата: «Дальномер, высоту!»