Портрет Иоганна Гутенберга, гравированный в Лейпциге Геданом.
Город Майнц — родина Иоганна Гутенберга. С гравюры. 1493 года.
Книгопечатание требовало больших расходов, поэтому пришлось привлечь двух компаньонов — И. Фуста и П. Шеффера. Первые книги, изданные Гутенбергом, — «Латинская грамматика» Элия Доната и Библия в двух томах (1455). В первом томе было 648 страниц, во втором — 634. Текст напечатан в два столбца, в каждом столбце — 42 строки.
Сохранилось всего 16 экземпляров первой Библии Гутенберга. Сейчас это одна из самых дорогих инкунабул. (Так называются все книги, изданные до 1500 года.)
Если Гутенберг думал об улучшении процесса книгопечатания, о повышении качества книг, то его компаньоны мечтали лишь о прибыли. Товарищество распалось. Фуст — основной кредитор — подал на Гутенберга в суд за долги и отсудил типографию, все материалы и инструменты.
Устранив Гутенберга, Фуст и Шеффер продолжали печатать книги. Очередное издание Библии Фуст повез продавать во Францию. Здесь его обвинили в волшебстве и посадили в тюрьму. Церковники не могли поверить, что из одной рукописи можно получить множество экземпляров книги. В 1465 году Фуст умер в тюрьме, избежав костра за занятие колдовством.
После смерти Фуста типографию унаследовал Шеффер, но в том же 1465 году он погиб при взятии Майнца войсками под предводительством курфюрста Адольфа Нассауского. Курфюрст принял Гутенберга к себе на «вечную службу», так что последние годы жизни изобретатель книгопечатания провел в достатке и славе. Он умер 3 февраля 1468 года. Иоганну Гутенбергу установлены памятники в городах Майнце, Страсбурге и Франкфурте-на-Майне.
Книгопечатание быстро распространилось по Европе и через 100 лет достигло России. Сначала оно пришло в Чехию (1478), затем в Польшу (1491) и наконец в Белоруссию (1517).
Царь Иван Грозный, зная о печатании книг на Западе, повелел устроить на Москве Печатный двор. Создание первой русской типографии (Печатного двора) продолжалось 10 лет. 19 апреля 1563 года Иван Федоров (около 1510–1583) и Петр Мстиславец (годы жизни неизвестны) стали набирать «Деяния апостольские, послания соборные и святого апостола Павла послания» и 1 марта 1564 года выпустили в свет эту первую русскую печатную книгу. В ней было 267 страниц (25 строк на странице и 30–32 буквы в каждой строке). Затем они напечатали два издания Часовника.
Печатный станок Гутенберга.
Переписчики книг поняли, что книгопечатание лишит их работы и заработка. Они стали обвинять умельцев в ереси и колдовстве. Охочая до беспорядка чернь разграбила и подожгла Печатный двор. Ивану Федорову и Петру Мстиславцу пришлось спасаться бегством. Они поселились в Литве, где их радушно принял гетман Г. А. Ходкевич, который в своем имении Заблудове (близ Белостока) основал типографию. Затем Федоров работал во Львове и в Остроге у князя К. К. Острожского. В 1581 году он напечатал знаменитую Острожскую Библию — первую полную Библию на церковно-славянском языке. Затем Иван Федоров напечатал Новый завет, Псалтырь и другие книги. Так выдающееся изобретение второго тысячелетия нашей эры пришло на Русь. В 1909 году первопечатнику Ивану Федорову установлен памятник в Москве (скульптор С. М. Волнухин).
ПРОЧИТАЙТЕ ДЕТЯМ
Маг на два часа
Тамара КРЮКОВА
Продолжение. Начало см. «Наука и жизнь» № 5, 2000 г.
Сначала Митя огорчился, что ему пришлось оставить железную дорогу, но, вспомнив, что они идут не по простой тропинке, а по дороге желаний, утешился. Мало ли чего еще можно захотеть! Только он собрался придумать что-то позаковыристее, как заметил, что дорожка изменилась далеко не в лучшую сторону. Вместо монпансье теперь под ногами шуршал обыкновенный гравий.
— Ой, а куда же подевались леденцы? — спохватился Митя.
— Это пройденный этап, — махнул рукой маг Авося.
— Тогда давай вернемся и набьем карманы, чтобы хватило на всю дорогу, — предложил Митя.
— Ничего не получится. Здесь можно двигаться только вперед, — возразил Авося.
— Что же ты меня сразу не предупредил! Если бы я знал, то взял бы побольше, — огорчился Митя.
Мефодий не видел большой беды в том, что леденцы превратились в камешки. По правде говоря, он считал, что камешки даже лучше, потому что леденцы имели пренеприятную привычку становиться липкими. Однако из солидарности с Митей он глубокомысленно изрек:
— Верно говорится: что имеем не едим, потерявши скачем.
— Куда скачем? — уточнил Авося.
— Как куда? Куда надо, — ответил Мефодий, и они с Авосей почему-то оба уставились на Митю.
Митя понятия не имел, куда надо идти. Наверное, если бы папа сам оказался в Игрландии, он бы догадался, как и где заставляют рукопись заиграть. Но Митя даже не представлял, что такое игра слов. Конечно, можно было пожелать еще что-нибудь для себя, но исчезновение леденцов так огорчило Митю, что все, даже самые малюсенькие желания, вылетели из головы. И тут он вспомнил, что успел-таки прихватить горсточку монпансье.
«А вдруг они тоже превратились в гальку?» — испугался Митя. Он поспешно сунул руку в карман. К счастью, опасения оказались напрасными: леденцы остались леденцами.
— Я вижу кое-что все-таки осталось! — обрадовался Авося и предложил: — Давай их сразу же съедим, чтобы не мучиться.
— Давай, — согласился Митя, который никогда не отказывался от конфет. — Только надо поделить их поровну.
Мефодий искоса посмотрел на разноцветные конфетки и поспешно ответил:
— На меня можете не рассчитывать. Нам, хищникам, зубы надо беречь, — добавил он, чтобы никто не забыл, что он настоящий.
Митя честно разложил монпансье на две кучки, но один леденец оказался лишним.
Авося, как истинный друг, без колебаний предложил свою помощь:
— Давай я его съем, чтобы у тебя лучше поделилось.
— Нетушки. Лучше я его съем, а то у тебя зубы разболятся, — возразил Митя.
— Ничего, я потерплю, — великодушно согласился Авося, проявляя чудеса самопожертвования.
Мите совсем не хотелось, чтобы Авося терпел. К тому же именно оставшийся леденец почему-то казался самым вкусным.
— Между прочим, если бы не я, то у нас леденцов совсем бы не было, — заметил Митя, рассчитывая, что у Авоси проснется совесть.
Однако Авосина совесть молчала, как воды в рот набрала. Вместо того, чтобы по справедливости отказаться от конфетки, магистр чароделия заявил:
— Если ты такой умный, то взял бы на один больше. Чему только тебя в школе учат?
— Я не виноват, что мы деления еще не проходили, — обиделся Митя.
— А если его пройти? Может, тогда все легко поделится? — предположил Авося.
— Может быть, — пожал плечами Митя.
— Но ведь просто так его не пройдешь. Все науки проходят в школе. А тут нет никого, кто разбирается в математике. Мы только время зря теряем из-за того, что некоторые не хотят уступить.
— Точно, — подтвердил Авося, и они с Митей многозначительно уставились друг на друга.
И тут сверху донеслось:
— Ку-ку, ку-ку…
Митя задрал голову и увидел на ветке Кукушку в аккуратной шляпке с пером и в строгом деловом костюме. На боку у нее висела сумка на длинной ручке. Кукушка очень походила на секретаршу из какого-нибудь офиса. Она строго посмотрела на путешественников и начала их отчитывать:
— Это ниКУда не годится. Почему вы не считаете? Разве вы не знаете, пока я кукую, все считают мои ку-ку?
— А я считаю, что это необязательно, — возразил Митя.