Выйдя на улицу из здания больницы, Психея (ещё одно из имен, которыми называл ее за истерики когда-то Игорь) оглянулась: как же здорово! Солнце, лёгкий ветерок, кое-где гуляют уличные коты. Жизнь продолжается всегда, вне зависимости от того, готовы мы к этому или нет. Успеваем за ней или нет. Хотим мы того, что бы она стремилась вперёд, или нет.
Мила улыбнулась солнцу, улыбнулась жизни и поковыляла к машине, попутно нащупывая связку ключей в левом кармане спортивных брюк. Машина завелась практически сразу и она отъехав с места парковки, вырулила на дорогу. Впереди была такая же жизнь как и всегда! Но позади были: неудавшийся брак, дружба с кумиром, проигрыш в конкурсе и много ещё чего.
Возможно впереди ещё более прекрасные вещи, что-то важное, нужное… но ей было сложно это принять. Ведь сказка закончилась, так и не начавшись. Ещё будто вчера, она всецело одержимая фабулой "Рагнарека" писала письмо пока ещё незнакомому ей человеку, в надежде, что он согласится вместе с ней спасать мир.
Но ни он, ни она, в итоге, по факту, этот мир спасать не стали. Оба вползли в свои раковины, в попытке осознать зачем живут. Игорь хотя бы утешился с новой пассией, а она? Она и вовсе … боже. Она просто замкнулась во внутренней ракушке, не желая оттуда выползать. И это длится уже три года.
Мила смотрела прямо перед собой, в лобовое стекло, следя за тем, чтобы не столкнуться с едущими по соседней полосе автомобилями. Кто определяет что важно, а что нет, кроме нас самих? Кто знает как правильно? Могла ли она простить мужа после столь грязной измены? И стоило ли? И сможет ли она построить жизнь без него, такую же, как и прежде?
Мила медленно ехала по дороге, с болью вдавливая ногу в гипсовой шине в педаль тормоза при поворотах. Этот день надо запомнить. День, когда открывается право выбора, сразу с нескольких жизненных дорог приветливо машут зазывалы в аниматорских костюмах: пойдем с нами! У нас хорошо!
Но она-то знает, что какую бы дорогу ты не выбрал, призраки прошлого будут следовать за тобой. Лицо бывшего мужа, которого она застала в их супружеской спальне с молоденькой старлеткой, лицо папы, который молча укоряет ее за дерзость, лицо Светланы, которая осуждает ее за вспыльчивый нрав.
Да, она наделала много ошибок, но из них как-то надо выбираться наконец, правда же? Припарковавшись у дома, Мила с трудом покинув салон своего автомобиля, поковыляла на второй этаж элитного дома, где сейчас жила.
В конце концов, у нее есть любимая работа, друзья, и даже кот. Но будет ли она ещё счастлива в личной жизни? Будучи таким сложным человеком, Мила не хотела больше ошибаться, оступаться, наступать на те же грабли. Аня хотела бы верить, но было страшно.
"Никогда не обращай внимания на тараканы в моей голове. Обращай внимания только на бабочки в моем животе. Или на их отсутствие".
Афина-Мила уже и знать не знала, имело ли реальное значение все то, во что она так сильно верила несколькими годами ранее. Книга Светланы, мистический ореол вокруг папиного ухода – все это походило на дешёвый детектив с вкраплениями мистики, автором которого она же и являлась. Сегодня ей хотелось лишь одного – забыться. Перестать думать о своем поражении, о том, что этот эпик фейл – именно то, что она заслужила.
Она не надеялась уже испытать чувство привязанности, и тем более не надеялась на то, что кто-то однажды придет и распутает этот сложный ниточный клубок, который скрутился по ее же вине. Клубок из мистических, религиозных, мифологических фабул – в центре которого как гвоздь торчала она сама.
Во вторник, после того как сняли гипсовую шину и доктор убедился, что она великолепно снова ходит сама, она взяла билеты в Киев, якобы навестить подругу. С Леной они познакомились ещё в институте, она приезжала получать юридическое образование в Москву. Лена всё-таки пошла работать по профессии, и стала довольно востребованным юристом.
Мила взяла билет на самолёт, заехала домой за заранее приготовленной дорожной сумкой, и отправилась в аэропорт. До посадки на самолёт оставалось три часа и она зашла в бар, пропустить бокал вина, коротая время в ожидании. Она не обращала внимания на то, что ее окружает, и естественно не заметила молодого человека, сидящего вблизи у барной стойки.
– Грустите? – окликнул ее тот, когда она пригубила вино впервые.
Мила обернулась на голос.
– Совсем нет. С чего вы взяли?
Артем обаятельно улыбнулся и зевнул.
– Да мне и самому что-то взгрустнулось… до самолёта ещё три часа…