Шандор вздохнул.
– Они жаждут зрелища, это понятно. Можно было бы, конечно, обойтись и без показательного выступления, но я слишком много задолжал этим людям. Пойдем, прогуляемся в подземелье, – позвал он друга.
Они молча дошли до камеры смертников.
– Подожди здесь. Я позову, – распорядился монарх, открывая каземат.
Тела прежних узников были убраны еще днем. Все они были мертвы. Превращение в низших вампиров им не грозило, жадные до крови чудовища не оставили в них ни капли. Теперь места своих прежних жертв заняли сами вампирессы. Серебряные кандалы и ошейники оставляли на их коже быстро исчезающие черные ожоги, от чего очаровательные мордашки кривились.
– Ой, папочка! – ненатурально обрадовались принцессы хором и, перебивая друг друга, затараторили. – Какое счастье, что ты пришел! Скорее спаси нас! Эти предатели схватили и притащили нас сюда! Ну, теперь-то они у нас поплатятся!
– Как?! Выпьете их досуха?! – сурово спросил Шандор, брезгливо рассматривая их лица.
Вампирессы переглянулись.
– Что ты такое говоришь?! – настороженно спросила младшая, Лала.
– О чем ты? – деланно удивилась старшая, Крина.
Король поморщился.
– Не питайте иллюзий, я все знаю.
Девицы вновь посмотрели друг на друга.
– Так, вот кто презентовал нам серебряную бижутерию, – догадалась младшая.
– Как ты мог, ты же наш отец! – возмутилась старшая.
Король проигнорировал эту реплику.
– Мне нужен ответ только на один вопрос. Как вы заманивали сюда свои жертвы?!
Вампирессы самодовольно фыркнули.
– С чего бы нам раскрывать тебе свои маленькие женские секреты?! – ядовито прошипела Крина.
– И где наша мать?! – обеспокоенно напряглась Лала.
Монарх прошелся по камере.
– Вы отвечаете на мой вопрос, я отвечаю на ваш, – равнодушно предложил он.
Узницы пристально смотрели друг другу в глаза, будто совещались, потом одновременно кивнули.
– И после того, как мы ответим, ты нас отпустишь, – начала торговаться Крина.
Шандор поморщился.
– Это не обсуждается, – отрезал он.
Вампирессы негодующе дернулись и тут же зашипели от боли.
– Тогда мы ничего тебе не расскажем, – пригрозила Лала.
Король развел руками.
– Значит, мое любопытство останется неудовлетворенным. Думаю, я это переживу. Итак, девочки, пора прогуляться.
Сестры в ужасе глядели на него.
– Что значит «прогуляться»?!
Его величество пожал плечами.
– Выйти на балкон, медленно, без плотных зонтов и капюшонов. И не рассчитывайте сбежать. Серебра с вас никто не снимет.
– Ты хочешь убить нас! – завизжали вампирессы, кривясь от ожогов.
Король равнодушно смотрел на их тщетные попытки вырваться.
– Естественно, – подтвердил он.
– Ты же наш отец! – завопила Лала. – Ты не можешь так поступить!
– Позови маму! – заскулила Крина. – Где она?!
Шандор выжидающе молчал.
– Мы все тебе расскажем, – перебивая друг друга, заторопились принцессы. – Если ты о тех напыщенных павлинах, то мы по одному выманивали их с бала. Народу было много, и их исчезновение никого не насторожило. Эти озабоченные кобели из штанов выпрыгивали, стоило обратить на них внимание. Мы внушали им, что бояться нечего, а потом говорили, что в подземелье есть тайная комната, в которую может проникнуть не каждый, и там их ждут незабываемые ощущения. Заметь, мы не соврали ни словом. Они добровольно рвались туда, как хорьки в курятник. Перед входом мы завязывали им глаза, они не возражали. А потом возражать было бесполезно. Мы всегда так завлекали еду. Мамуля нас научила. Она с детства нам внушала, что люди – это еда, и питать к ним какие-то чувства – глупо. Они же не миндальничают с антрекотами. Почему мы должны?! – девицы скорчили гримасы. – А теперь скажи, где мама?!
Король с трудом сдерживал тошноту.
– Откровенность за откровенность. Ваша мать мертва. Я убил ее.
Вампирессы неверяще уставились на него.
– Убийца! Негодяй! Мерзавец! – завизжали они наперебой, по кукольным лицам пробегала дрожь, но трансформироваться они не могли, серебро сдерживало их.
Однако Шандор уже не обращал на них внимания. Он выглянул в коридор и позвал:
– Больдо, проследи за тем, чтобы этих проводили в тронный зал, – кивнув в сторону беснующихся тварей, распорядился он. – Серебро не снимать!
Капитан забеспокоился.
– А ты?
Сюзерен похлопал его по плечу.
– А я пойду каяться перед народом, – объяснил он. – Держите их в тени. Как позову, выводите на балкон, – и, вздохнув, он отправился навстречу собственному позору.
День уже клонился к вечеру. Было тепло, но не солнечно. Капризное светило лишь изредка проглядывало сквозь пелену облаков.