– По какому случаю столь высокородное собрание с утра пораньше? – мельком окидывая комнату взглядом, осведомилась она.
Никто и не удивился тому, что архимагичка самовольно заявилась туда, куда ее не звали. Она всегда была в курсе всех дел в королевстве. Вот если бы ее не оказалось, тогда был бы повод для удивления.
– Очень вовремя Вы появились, сударыня Шумская, – вышла вперед моя начальница. – Свидетельницей будете безнравственного поведения воспитанника Вашего. Вот, видеть извольте, соблазнил невинную девицу. На месте преступления пойман, так сказать, – она обвиняющим жестом указала в сторону постели.
Ринка и ее ухажер сидели тихо, как мышки. Моя наставница повернулась, и некоторое время пристально рассматривала их.
– Не вижу повода для взрыва общественного самосознания, – вынесла она вердикт.
Ганевская, аж, зубами скрипнула.
– Любимчика своего защищаете? Хотите, чтобы все ему с рук сошло? – взвизгнула она, и благородное собрание отозвалось обиженным эхом.
– Спокойнее, Пульхерия Дормидонтовна, голос сорвете, – холодно осадила ее Шумская. – Что ж, давайте разберемся. Во-первых, девица сия Чинской Екатериной Демидовной зовется, а для неосведомленных и забывчивых напомню, что Вам лично племянницей двоюродной приходится, не так ли?! Во-вторых, данная особа по окончании Школы Магии была на работу в Тайный Приказ затребована. Прошение за Вашей личной подписью у меня сохранилось, показать?! Ну, как хотите. В-третьих, особняк этот, где мы с Вами находимся, конспиративной собственностью наших тайных служб является, и вовсе для других целей предназначен, но ключики от этого гнездышка только у безопасников имеются. Так что, кто кого сюда завлек – это даже не вопрос. И самое главное, с «объектом» Вы ошиблись. Это не Валерьян!
Ганевская презрительно хмыкнула.
– А кто же? Или Вы, пользуясь тем, что эти уважаемые господа магии не видят, глаза им отвести хотите?
Озадаченные открывшейся правдой мужчины недоуменно переглядывались.
– Вы бы, наверное, так и поступили, – сладко улыбнулась противнице директриса и объяснила собравшимся. – Королевич и его брат, зная, что на балу на них пойдет девичья охота, поменялись одеждой со своими друзьями, окменскими магами. Сударь, – обратилась она к смущенному Ринкиному кавалеру, – отдайте артефакт, изменяющий ауру, кому-нибудь из присутствующих, да вот, хотя бы графу Барскому, – она жестом указала на главного оратора.
Из-под одеяла высунулась рука и в подставленную ладонь упала обыкновенная пуговица на шнурке, я, похоже, угадала. Лицо патронессы злобно перекосилось. В отличие от сподвижников, она-то мгновенно почувствовала изменения.
– Это все ты, мерзавка, подстроила, – заорала она, бросаясь к Шумской с вытянутыми руками.
И на середине шага застыла под брезгливым взглядом архимагички. Смотреть на перекошенное ненавистью лицо Ганевской было неприятно. Сконфуженные главы семейств потянулись, было, на выход, но директриса остановила их.
– Чтобы не было двузначных толкований, уточним детали, – повернулась она к парочке на кровати. – Итак, девица Чинская, сами ли Вы разработали коварный план по соблазнению и дискредитации наследника или Вам кто-то помогал?
Ринка чуть опустила одеяло и, судорожно комкая его под подбородком, проскулила:
– Я ничего не разрабатывала. Тетушка мне велела. Сказала, что, если в постель королевича затащу, она мне выйти за него замуж поможет. На балу она мне его указала, и ключ от этого дома дала. Я должна была как можно дольше здесь Валерьяна задержать, – дуреха покаянно опустила глаза и залилась в три ручья.
Присутствующие, чувствуя себя круглыми дураками, смущенно топтались на месте.
– Можете добавить еще что-нибудь? – сурово осведомилась Шумская.
Не смея поднять глаз и судорожно сглатывая, Венская прорыдала:
– Она компромат на наследника собирала, хотела короля нашего к рукам прибрать. Свои порядки установить намеревалась.
Директриса обвела взглядом почтенное собрание.
– У кого-нибудь остались сомнения? Может быть, вопросы есть? – участливо осведомилась она.
– Навету коварному поверили, – прогрохотал неугомонный Барский. – Недостойно о наследнике судили, – обвиняюще обвел он товарищей взглядом.
Ну, конечно, он-то тут не причем. Все мерзавцы-негодяи, а он голубь небесный. Поэтому его Ганевская и выбрала главным обвинителем, они два сапога – пара.