Трипп поймала себя на том, что в упор смотрит на девушку, чье вполне понятное желание стать хозяйкой своей судьбы навлекло на город так много бед. Девушка едва не разбила сердце молодого человека, который сейчас трудился на склоне холма, пытаясь вырастить картофель.
Вала, очевидно, привыкшая к такому вниманию, улыбалась, и смущенная Трипп поспешно отвернулась.
— Я хотела поиграть в ракетки с Роко.
— Ее тренер, — пробормотала Мариам. — Но Брод придет на ужин.
— О, я вернусь задолго до этого, — беспечно отмахнулась Вала. — Пока, и рада была познакомиться, Трипп с Полюса.
Весело размахивая ракеткой, она выбежала в коридор.
— Бедный Брод! — вздохнула Мариам. — Не думаю, что она испытывает какие-то чувства к Роко. Но молодых людей влечет к ней, как зеркальных птиц — к свету.
— Она прекрасна, — пробормотала Трипп. — Неудивительно, что из-за нее так много неприятностей. Дело не только в ее красоте, но и в дружелюбии, открытости… Я сама не могла оторвать от нее глаз.
— Я заметила, — сурово молвила Мариам. — Забавные вы люди, поляры… Но, полагаю, ты хотела бы получить постель на следующую сонную смену. Обратный путь через заградительные кордоны будет нелегким. Особенно, если захочешь повидаться с Элиосом.
Несмотря на лишения, связанные с осадой, везде, по крайней мере в границах Уилсона, поддерживался гражданский порядок, и, если верить словам Мариам, в городе все еще оставались те, кто мог жить, не зная особой нужды. Не говоря уже о Вале и ее ракетках!
А вот ситуация в осаждающей армии складывалась куда более серьезно. Порядка почти не было, если не считать подчинения стандартным военным командам. Кроме того, армейским подразделениям приходилось самим о себе заботиться. Поэтому окрестности Уилсона на много километров вокруг регулярно подвергались разграблению, и до самой долины Уилсона простиралась одна голая утоптанная земля, где когда-то росли колосья и паслись овцы.
Некоторые солдаты провели здесь всю осаду, жили в лагере, около канав, которые вырыли сами, отводя воду от реки, и носили невероятно грязные, потерявшие первоначальный цвет мундиры. В небо поднимались столбы дыма от бесчисленных костров, и Трипп своими глазами видела крысиные скелеты и подозрительные куски мяса, жарившиеся на вертелах. Все это творилось под флагами Спикерства — уныло трепетавшими на ветру знаменами с изображением подобия жирной птицы со сложенными крыльями, черным животом и на колесах.
— Ничего не меняется, — пояснил лейтенант из Нью-Денвера, пробиравшийся вместе с Трипп через весь этот кошмар. Его назначили сопровождающим и телохранителем Трипп. — Смена за сменой. Звезда так и висит на небе, а мы сидим в грязи и выжидаем. Иногда идем на штурм стен, иногда нас атакуют жители Уилсона. А потом снова сидим и ждем.
Трипп, прищурившись, глянула в небо. Перед пятнистым ликом Звезды висело кружевное облако.
— Мы, люди, пришли из вращающегося мира, где солнце садится или поднимается. Я иногда задаюсь вопросом: может, в глубине подсознания мне этого не хватает?
— Кажется, я пробыл под этими стенами всю жизнь, — жалко пробубнил лейтенант.
Далее оба замолчали, предоставив лошадям самим выбирать дорогу.
Главный Спикер, естественно, жил не в грязи вместе со своими солдатами. В маленькой бухточке, рядом с главной гаванью Уилсона, уже ожидала шхуна, чтобы провезти Трипп через пикеты участвующих в блокаде кораблей до яхты Спикера — роскошного судна, выкрашенного в блестяще-белый цвет и стоявшего на почтительном расстоянии от гавани и в стороне от линии огня.
Капитан шхуны оказался говоруном и сплетником и всю дорогу развлекал Трипп историями о том, как из Нэйвла дважды в день прибывают корабли с провизией и какие взятки берут те, от кого зависит распределение этих благ.
Трипп, усталая и измученная утомительным путешествием, нагруженная рюкзаками с одеждой и товарами для торговли, почувствовала себя убогой замарашкой в августейшем присутствии Главного Спикера, предложившего ей присесть на диван и подождать. Сам он был облачен в безупречно белые одеяния и величественно принимал отчеты советников-министров, поочередно входивших в каюту. Сидевшей рядом адъютант записывал каждое слово и что-то бормотал на ухо хозяину.
Стул, на котором сидел Спикер, сам по себе казался необычным: не троноподобным, а очень простым и практичным. Металлическое основание было обтянуто парусиной и снабжено ремнями, которыми Спикер в любой момент мог пристегнуться.
Элиос заметил ее взгляд. Похоже, в потоке посетителей образовался перерыв, и Спикер поманил Трипп к себе.
— Я заметил, вы изучаете стул.
— Верно. Не могла не задаться вопросом… Мы, поляры, привыкли считать себя инженерами.
— А не может это быть самим Креслом Левой Руки?
Трипп смело обошла трон, чем вызвала легкую тревогу у помощников Элиоса.
— Легкий, но надежный. Специальные ремни, чтобы удержать того, кто на нем сидит. Это стул с корабля. Но предназначенного для того, чтобы плыть по воздуху. Совсем как в легенде Падения на Землю.
Элиос хлопнул по металлической раме.
— Жаль, оригинал находится в хранилище, где-то глубоко под землей Нэйвла. Нельзя, как вы понимаете, рисковать таким сокровищем. Однако говорят, что это точная копия, и сама по себе насчитывает тысячи Великих лет. Но легенда?.. — В резком голосе отчетливо прозвучали издевательские интонации. — Или вы не истинно верующая, мадам Трипп?
— Я не теолог, Спикер.
— Да. Каждому из нас лучше придерживаться того, что мы знаем: такова ваша философия? Полагаю, если бы мы все ей следовали, мир стал бы куда менее неспокойным. Мои советники доложили, что вы приехали с миссией, порученной вам Старейшиной Мариам из Уилсона.
— И в своих интересах тоже, Спикер.
— Конечно, конечно.
Он уставился на ее рюкзак:
— И поэтому привезли подарки, не так ли?
— Никакой попытки подкупа, Спикер. Всего лишь образцы товаров для торговли.
Она открыла рюкзак, где лежали изделия из закаленной стали, сверкающие стекла, новый механизм мушкетного курка и какое-то устройство в коробке, работавшее с применением доселе неизвестных свойств фотомха.
Спикер все тщательно исследовал и отдал советникам. Его заинтриговал фотомох. После облучения звездным светом его можно было запирать в коробке, и маленькое металлическое колесико, прикрепленное с внешней стороны, начинало вертеться.
— Это, конечно, всего лишь игрушка, — пояснила Трипп, — однако она красноречиво иллюстрирует основной принцип. Спикер, мы считаем, что фотомох — искусственно созданный организм. Хотя бы потому, что его свойства идут на пользу в основном потребителю. В этом он сходен с трактором, который с радостью роет каналы и рвы не для себя, а для того, кто этого требует. Мы считаем, что есть еще один сорт мха, предназначенный для вытяжки соли из морской воды. Зеркальные птицы изобретены для того, чтобы рассеивать свет во тьме…
— Я, разумеется, знаком с этой идеей, — кивнул Спикер. — Животных создавали в помощь давно исчезнувшим людям.
— Таким же разумным. Да, именно так мы считаем. Они ушли или вымерли. С тех пор различные создания, эволюционировавшие по сравнению с исходными формами, все еще сохраняют следы прежних технологий, которые мы сейчас используем.
— Или они были созданы именно такими, — возразил Спикер. — Созданы теми, кто сделал этот мир. Правда, нам, бедным аватарам, еще предстоит определить цель этого деяния.