— Новичок. — Алекс кивнул. — Только что вселился в комнату. — Он протянул руку над доской: — Алекс Прендергаст. Летний постдок, то есть временный научный сотрудник.
Мужчина ответил на рукопожатие коротким движением руки и вновь расставил фигуры.
— Такэо Вакабаяси, штатный сотрудник, физика элементарных частиц.
Поднявшись, Вегенер заскулил.
— О, нет, Вегенер, — проговорил Алекс. — Только не это!
— Что-нибудь не так? — спросила девушка.
— Не знаю, — промолвил Алекс, извлекая из кармана небольшую записную книжицу, чтобы занести в нее очередной факт скулежа. — Но вполне возможно.
— Возможно? — женщина опустилась на скамейку. — Я Катарина Шнейдер. — Она бросила взгляд в сторону высокой стены Уилсон-холла. — И, будучи нейробиологом, представляю собой здесь нечто вроде инородного тела…
Алекс усмехнулся, убирая записную книжку в карман.
— Тогда и я чужак. Как сейсмолог.
Плавным обдуманным движением Такэо сделал первый ход, потом подпер подбородок ладонью. Алекс отметил, что пальцы японца в такой позе достают до самых ушей.
— И что же сейсмолог делает в лаборатории Ферми? — спросила Катарина.
Алекс сделал свой ход.
— Я запросил грант, чтобы проверить, можно ли применить созданную здесь лазерную микроизмерительную технологию для прогнозирования землетрясений. — Он говорил негромко, чтобы не помешать мыслям Такэо. — Большой адронный коллайдер высосал все деньги, отпущенные на физику элементарных частиц. Однако какие-то крохи на физику Земли еще остаются.
Такэо сделал второй ход — традиционное начало. Алекс также не стал отходить от азов.
— Поскольку Теватрон[1] забудут, когда БАК заработает полным ходом, — сказал он, не отводя глаз от доски, — «Фермилаб» ищет себе другие дела. — Он оторвался от позиции. — Кстати, раз вы сами об этом заговорили, что делает здесь нейробиолог?
— Я нахожусь здесь по поручению Берлинского университета… изучаю возможность обнаружения космического излучения живыми организмами.
— Интересно.
Такэо сделал ход, и Алекс снова углубился в игру.
Примерно в течение десяти минут все молчали. Такэо отвел пальцы от ушей. А когда японец протянул руку к шахматной доске, земля задрожала. Через секунду-другую раздался негромкий гул, и почва под ногами дрогнула. Несколько шахматных фигурок упали со стола.
— Ach Du heilige[2]… — Катарина ухватилась за стол.
Такэо застыл на месте, задержав в руке фигурку так, словно, оторвав ее от доски, он спровоцировал землетрясение.
— Не беспокойтесь, — Алекс вскользь глянул на пса. — Землетрясение будет слабым и закончится через несколько секунд.
Они застыли в безмолвии секунд на пятнадцать, и земля успокоилась.
— Забавное ощущение, — призналась Катарина, выпуская только что стиснутый мертвой хваткой край стола.
— Думаю, мы находимся близко от эпицентра. Р- и S-волны[3] ощущались так, словно пришли совместно. — Алекс опустил руку в карман. — Когда тебе нужен сейсмограф, его никогда не оказывается под рукой. — Он вынул мобильник: — У меня тут обсерватория Ламонта[4] на быстром дозвоне. — Он связался с Ламонтом, сделал сообщение, а потом сказал: — Три и одна десятая балла. Интересно.
Закончив разговор, Алекс посмотрел на часы, извлек записную книжку, куда заносил сведения о поведении собаки, и зарегистрировал факт землетрясения.
— Надеюсь, Теватрон не пострадал, — заметил Такэо.
— При 3,1 балла по шкале Рихтера, — проговорил Алекс, — за Теватрон можно не опасаться. — Он опустил телефон в карман. — А по шкале Меркалли[5] было, наверное, около четырех. — Он искоса глянул на сброшенные вниз шахматные фигурки. — Или даже пяти. — Алекс посмотрел на Такэо: — Придется и эту партию закончить вничью.
Такэо кивнул, а потом снова принялся расставлять фигуры. Алекс заметил, что из домов в поселке начали выходить люди. Казалось, их притягивал к себе Уилсон-холл, нервный центр «Фермилаб». Алекс и Катарина встали из-за столика.
— Давайте посмотрим новости, — предложил Алекс.
— А не сыграть ли еще разок?
Алекс улыбнулся. Партнер его явно был фанатиком шахмат.
— Спасибо, как-нибудь в другой раз.
Такэо кивнул и со вздохом поднялся. И все трое в компании Вегенера направились к Уилсон-холлу.
— С профессиональной точки зрения, — проговорил Алекс, разомлевший под лучами по-летнему теплого солнца, — я посрамлен. — Он снова взглянул на Вегенера. — Мой пес лучше меня справляется с этим делом. Он предвидел землетрясение.
Катарина приподняла бровь.
— В самом деле, — продолжил Алекс. — Он предсказал его. И у нас с ним что-то вроде соревнования.
— Вы действительно соперничаете со своей собакой?
Алекс коротко и напряженно улыбнулся:
— По правде говоря, я вправе считать себя лучшим сейсмологом, чем мой пес, потому что… в наши дни настоящие сейсмологи способны и в самом деле предотвращать некоторые землетрясения.
Катарина молча посмотрела на него.
— Ну да. Понимаю, — заторопился Алекс, задетый ее взглядом. — Но это действительно так. В некоторых случаях мы действительно можем предотвращать землетрясения — снимая напряжение путем бурения скважин и произведением взрывов на безлюдных участках разломов.
— Я не о том, — негромко произнесла Катарина.
— А, вы имеете в виду мое состязание с собакой. — Алекс коротко и звонко рассмеялся. — Но ведь Вегенер не в силах предотвращать землетрясения. Хотя предсказывает их гораздо лучше меня.
— Но можно ли назвать это предсказанием, — усомнился Такэо. Тема разговора чем-то досаждала ему. — Может быть, собака благодаря своим лапам просто более чувствительна к вибрации и потому способна ощутить ее раньше, чем мы, люди.
— Мой пес предчувствовал землетрясение, когда я сидел перед целой батареей сейсмографов, наклономеров, низкочастотных вибродатчиков, тензометров и ультразвуковых детекторов и не обнаруживал ничего.
— В самом деле? — проговорил Такэо с нескрываемым недоверием в голосе.
— Я этого тоже не понимаю, — ответил Алекс, — но дело не в вибрации. А в чем-то… в чем-то другом.
Губы Такэо сложились в холодную улыбку:
— Едва ли в данном случае может существовать нечто другое.
— Понимаете ли, — произнес Алекс с большим пылом, чем ему хотелось бы. — Все, что мы знаем о физическом мире, является отражением человеческих чувств. А ведь даже голубь и акула ощущают его иначе, поскольку чувствуют статические электромагнитные поля.
— А как насчет сильного ядерного взаимодействия? — съехидничал Такэо.
— Ладно, — согласился Алекс. — Добавим — все, что нам известно о макромире. Но что если существуют и другие явления, для которых у нас просто нет органов чувств?
— Например, телепатия, — отмахнулся Такэо. — Псевдонаука.
— Но почему нет? — Алекс взмахнул руками. — Предвидение нарушает причинность. Телекинез противоречит закону сохранения энергии. А вот телепатия, похоже, все-таки существует. Она не идет вразрез ни с одним из физических законов.
— Однако телепатия не способна объяснить факты предсказания землетрясений, — проговорила Катарина, глядя скорее на Такэо, чем на Алекса.
— Возможно, некоторые живые существа умеют распознавать какие-нибудь незаметные нам физические явления, — предположил Алекс.
Катарина ответила ему мимолетной, уклончивой улыбкой.
— Физические… — многозначительно промолвил Такэо. — Но что это вообще такое — физическое явление? Если существуют какие-то незнакомые нам чувства, их обязательно можно будет объяснить с помощью физики. — Он улыбнулся. — Как ни прискорбно, но всякие призраки и привидения не имеют никакого отношения к науке.
Уголком глаза Алекс отметил хмурый взгляд Катарины, обращенный к Такэо. Очевидно, особой симпатии друг к другу они не испытывали.
— Но моя собака предсказывает землетрясения, — упрямо и твердо проговорил Алекс.
1
Кольцевой ускоритель-коллайдер, расположенный в Национальной лаборатории им. Энрико Ферми в городке Батавия штата Иллинойс, недалеко от Чикаго. (Здесь и далее прим. перев.)
3
5