— Ты бы предпочла сидеть и ждать, пока нас убьют?
Моя нижняя губа дрожит.
— Не надо, Ноа. Мне тоже страшно.
— Из этой ситуации есть только один выход — найти его самим. Этот человек умен, но идеальных планов не бывает.
— Ну, где бы ни были, мы можем с уверенностью сказать, что вокруг никого нет.
— Не думаю, — говорит Ноа, отодвигая толстую ветку в сторону и пропуская меня. — Этот человек должен быть достаточно близко, чтобы иметь возможность охотиться, вести свою извращенную игру, а это значит, что должен быть вход и выход.
Я усмехаюсь.
— Разве не это мы искали все это время? Выход?
Ноа смотрит на меня, а я смотрю на свои ноги — я иду теперь без обуви, потому что никто не может идти через лес на каблуках.
Он наклоняется ближе.
— Послушай, Лара, я, может, и не прочел тысячу чертовых книг, но и не дурак.
— Я этого и не говорила, — тихо отвечаю я.
Он отступает, разворачивается и снова идет вперед.
— Я подумаю, как нам быть, но, если учесть, что мы уже потратили впустую день, время тоже играет роль.
— Если мы выдохнемся, то просто не сможем играть в его игру, — осторожно говорю я.
Ноа останавливается, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.
— Я знаю, но он не глуп. Я видел несколько кокосовых пальм и ручей, а это значит, что он позаботился о том, чтобы мы смогли найти еду и воду. Он не хочет, чтобы мы были слабыми — это не пойдет на пользу его игре. Этот человек умен, он знает, что в конце концов мы остановимся и поедим, отдохнем и перевяжем раны, потому что мы тоже не глупы. Он на это рассчитывает.
Ноа наверняка прав, абсолютно прав, даже если я не хочу признавать эту правоту. Тот ублюдок хочет, чтобы мы были сильными; он хочет, чтобы мы были вызовом для него. Вот почему он выбрал нас. Он думает, что раскусил нас, он думает, что знает нас. Может, так и есть. Я не знаю. Я больше ничего не знаю.
В горле поднимается желчь, и я останавливаюсь, прижимая руку к коре толстого старого дерева.
Дыши. Вдохни и выдохни.
— Он все упростил, — продолжает Ноа, не обращая на меня внимания. — Но не до совершенной простоты. Воды в ручье хоть отбавляй, но большую часть дня мы идем на своих двоих, так что нам нужно придумать, как взять ее с собой, учитывая, что ручей нам попался только один. Тут полно пальм, но они высокие и забраться будет трудно. Нам ничего не дали просто так.
Я киваю, обхватив рукой живот, стараясь сохранять спокойствие, пока горькая реальность настигает меня.
— Я знаю, это нелегко, Лара, но ты должна взять себя в руки.
Меня охватывает ярость, и я вскидываю голову.
— Взять себя в руки? — ору я, шокируя даже себя. — Мы в лесу с психом, который следит за нами, с психом, который хочет убить нас, и ты говоришь мне взять себя в руки?
— Да, — говорит он холодным и спокойным тоном. — Именно это я и говорю.
— Я не хочу так умирать, Ноа!
Он вздрагивает, потом оказывается рядом со мной, хватает за плечи и притягивает к себе.
— Мы не умрем. Ты слышишь?
— Думаешь, он не продумал входы и выходы? Или все возможные сценарии? Ты думаешь, он посадил бы нас сюда, если бы не был на сто процентов уверен, что мы не сможем выбраться? Что он сможет найти нас и выследить? Господи, Ноа. Кто бы он ни был, он сделал это не спонтанно.
— Так, — рычит Ноа, слегка встряхивая меня. — Может, ты и права, но ты ведь не собираешься сидеть здесь, ты ведь будешь бороться? Возможно, шансов нет, но я все еще уверен, что кем бы ни был этот ублюдок, я найду способ справиться с ним.
— У него наверняка есть оружие, с этим даже ты не справишься.
— Еще раз, — рычит Ноа, — хватит думать о плохом. Если нам суждено умереть, мы сделаем это, сражаясь за жизнь. Ты понимаешь?
Я киваю, но не могу сдержать слез.
— Лара, ты расстроена и напугана, и поэтому сомневаешься во всем. Он на это рассчитывает. Я не знаю, как и где, но тебе нужно найти в себе силы. Они есть у тебя, я знаю, и ты должна собраться и бороться за жизнь вместе со мной. Если ты этого не сделаешь, мы обречены еще до того, как начнем эту борьбу.
— Силы? — шепчу я. — Я не знаю, о чем ты.
Ноа взмахивает рукой, делая шаг назад.
— Ты должна найти их в себе или умрешь. Что ты не знаешь? Я знаю, что в тебе они есть, мы оба это знаем. Тебе нужно заглянуть в себя и найти их, или мы не выберемся отсюда живыми.
Он бьет меня в самое больное место. Он говорит о девушке, которой я была до смерти Ба. Я не могу сказать ему, что этой девушки больше нет.
Наступает ночь, и вместе с ней приходит жуткая тишина и полная темнота, и они пугают меня. Ноа находит небольшое дерево с густой кроной, и мы усаживаемся под ним. Мы остановились у ручья и попили воды, но ни у кого из нас не хватило сил взобраться на дерево или придумать, как сбить кокосы. Мы решили, что сделаем это утром, пока мы здесь и мы вместе. Это не значит, что мы команда, но мы вместе, и это должно что-то значить... ведь правда?