— Прости, что прерываю, — говорит Ноа, останавливаясь передо мной. — Но это единственное место, где есть солнце.
Мне хочется закричать и вырвать себе глаза, но вместо этого я отступаю и позволяю ему разложить одежду.
— Думаешь, дневного света хватит, чтобы высушить одежду?
Он пожимает плечами.
— Не знаю, но надеюсь. Как твоя нога?
Я вытягиваю ее перед собой, и она пульсирует.
— Ужасно больно, — признаюсь я. — Твоя?
— То же самое, — признается он, садясь рядом со мной. Здесь теплее, и, хоть солнце не падает прямо на меня, я решаю оставаться поближе к свету.
Вздохнув, я опускаю голову на руки. Мои волосы падают на них; они спутаны, сплетены в колтуны. Ноа протягивает руку, обнимает меня за плечи и притягивает ближе.
— Ты голодна?
Я киваю.
— Я видел дикие сливы у водопада, — говорит он. — Я могу сходить за ними.
— Еще минутку, — бормочу я, поворачиваясь и прижимаясь лицом к его груди. Ноа теплый, он знакомо пахнет, и это мне сейчас нужно больше всего. Немного тепла.
Он обнимает меня, пальцами расчесывая мои волосы, распутывает их, как может. Мы не двигаемся, просто сидим так, кажется, целую вечность, в объятиях друг друга, даря друг другу единственное утешение, которое у нас есть.
— Давай есть, пить и отдыхать, пока есть возможность. Будем делать это по очереди. Сначала спишь ты, а я понаблюдаю, потом наоборот.
— Хорошо, — говорю я слабым и усталым голосом.
— Хорошо, детка.
Ноа отпускает меня, и я сразу же скучаю по его теплу. Он выходит на улицу и вскоре возвращается горстью диких слив. Садится рядом со мной, протягивает мне одну. Я беру ее и съедаю, потом еще. Затем мы пьем из ручья.
— Спи, милая, — бормочет он, глядя на меня сверху вниз. — Я тебя постерегу.
Я не спорю.
У меня нет сил.
Просто ложусь на теплый камень и закрываю глаза.
Я молюсь, чтобы хотя бы на несколько часов нам был дарован покой.
ГЛАВА 20
Я просыпаюсь от прикосновения к своей щеке и тихого голоса Ноа.
— Лара.
Я шевелюсь, спина болит от лежания на камне. Мне требуется несколько минут, чтобы открыть глаза, и, сделав это, я замечаю, что в пещере все еще довольно светло. Наверное, уже за полдень, но еще не вечер. Должно быть, я спала недолго.
— Что? — шепчу я, застонав от движения.
— Он там.
Я замираю. Два слова. Разве не смешно, что всего два слова могут так на тебя воздействовать? За долю секунды я перехожу от расслабленности к полному ужасу. Я устала от страха. Устала жить с этим постоянно давящим на грудь грузом.
— Что? — шепчу я, горло сжимается.
— Я слышал звук мотоцикла минут пять назад. А потом он затих.
— Как ты думаешь, он знает, что мы здесь? О, Боже, Ноа. Мы не можем выбраться. Это была глупая, глупая идея...
— Эй, — тихо рычит Ноа, опускаясь на колени. — Мы ничего не знаем. Просто помолчи. Не двигайся. Молчи.
Я смотрю на водопад, который грохочет над входом в нашу маленькую пещеру. Я слышу отчетливые звуки чьего-то движения рядом с водой, возможно, даже в воде. Все мое тело напрягается, когда луч фонарика пронзает водопад, кажется, что он замирает там слишком надолго. Я закрываю глаза, задерживаю дыхание, и в течение нескольких мучительных секунд просто не могу чувствовать ничего, кроме чистого, примитивного ужаса.
Я словно онемела от макушки до кончиков пальцев ног. Я как будто готова взорваться — и я почти этого хочу. Я больше никогда не хочу ощущать нечто подобное. Не могу даже вздохнуть. Я просто сижу в объятиях Ноа, зажмурившись, и молюсь, просто молюсь, чтобы кто-нибудь наверху услышал меня. Пожалуйста, не дай ему найти нас здесь.
Кажется, что проходят часы, но на самом деле всего лишь пара минут. От звука двигателя мотоцикла я вздрагиваю. Открываю глаза и слушаю, как он уезжает прочь. Вот так. Уезжай. Мы с Ноа не двигаемся целых пять минут, просто сидим там, настороже, надеясь, что это не ловушка.
Но он не возвращается.
— Он не знает, что мы здесь, — говорит Ноа хриплым голосом.
Я молча плачу.
Я надеялась на это. Облегчение, не похожее ни на что, что я когда-либо чувствовала в своей жизни, омывает меня, и я буквально падаю в объятия Ноа, обнимая его, прижимаясь щекой к его груди.
— У нас есть безопасное место, — шепчу я ему на ухо.
— Пока да.
— Пока? — спрашиваю я, поднимая голову и глядя на него.
— Если он не найдет нас через несколько дней, то впадет в отчаяние. Возможно, снова включит камеры. И я не уверен, что у нас есть время. Мы не можем так долго обходиться без медицинской помощи.