Ба кладет печенье и пожимает его руку.
— Ты судим, Ноа?
Он моргает.
— Э-э. Нет.
— Ты крал что-нибудь хоть раз в своей жизни?
— Нет, мэм.
— Ты когда-нибудь причинял боль животному или ребенку?
Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы перестать хихикать.
— Конечно, нет, — говорит Ноа, его губы дергаются.
— Ты намерен причинить моей девочке боль?
— Не намерен и не стану.
Она прищуривается, но губы ее дергаются.
— За какую бейсбольную команду ты болеешь? Будь осторожен с ответом, Ноа. Я придирчива.
— «Кабс», мэм. (Примеч.: — речь идет о «Чикаго Кабс», профессиональном бейсбольном клубе, выступающем в Национальной лиге Главной лиги бейсбола США).
Она улыбается. Ба любит «Кабс». Может, она и не живет в Чикаго, но она их страстная поклонница.
— Пицца или паста?
Теперь я истерически хихикаю.
— Пицца.
Ба отпускает его руку с широкой улыбкой на лице и поворачивается ко мне.
— Он мне нравится, можешь оставить его себе.
Ноа смеется, когда я вырываюсь из плена воспоминаний.
— Она была самой замечательной женщиной, которую я когда-либо встречал.
Я смеюсь.
— Так и было. Я рада, что ты с ней познакомился.
— Я тоже, Лара. Я тоже. А теперь поспи, — говорит он. — Нам понадобятся силы.
Он выключает свет и ложится рядом со мной.
Я закрываю глаза и думаю о своей бабушке, улыбаясь, когда ко мне возвращается еще одно воспоминание. Она всегда хотела, чтобы я верила в себя. Она поддерживала это во мне.
— Нет ничего плохого в уверенности, Лара, но не будь самоуверенной. Никто не любит дерзких людей.
— Мир такой уродливый, Ба, — говорю я, сидя на диване и поджав ноги. — Я думаю, что иногда ты должен быть дерзким, иначе тебя заклюют.
— Ты правильно говоришь, дорогая, но есть еще кое-что.
Я приподнимаю брови.
— Не томи, Ба.
Она улыбается. У нее такая красивая улыбка.
— Ты можешь быть доброй. Можешь быть храброй. Ты можешь быть верной. Можешь быть сильной. Каким бы уродливым ни был мир, если ты сама прекрасна, то и он будет прекрасен для тебя.
Я улыбаюсь.
— Я не знаю, есть ли во мне что-нибудь из того, что ты назвала, но это было бы здорово.
Она подходит и садится рядом со мной.
— Ты все это и даже больше, Лара. Ты самая добрая девушка, которую я знаю. Посмотри, как часто ты приходишь сюда и помогаешь мне. Ты самая храбрая девушка, которую я знаю. Я признаю, что ты иногда слишком дерзкая, но ты выходишь в мир, сражаясь, и это делает тебя настоящим бойцом. Ты верная, мы обе это знаем. Ты сильная почти всегда. Самая сильная девушка, которую я знаю. Ты можешь вынести все, что угодно. Я верю в это всем своим существом. Будь всем этим, Лара, и мир даст то, что тебе нужно.
Слезы текут по моим щекам. Я опускаю голову.
Ба верила в меня. Она верила в меня.
И теперь я знаю, знаю очень хорошо, что если бы она была здесь, она сказала бы мне, что я должна найти в себе все эти качества — найти себя — и принять их. Она говорила мне, что я не слабая, что я не плохая, что это не моя вина. Боже, она бы, наверное, дала мне пощечину, если бы знала, как сильно я позволяю ее смерти пожирать меня, изменять меня, отнимать у меня то, кем я была.
Я должна простить себя.
Теперь я знаю это лучше, чем когда-либо.
Старая Лара вернулась, и я должна держаться за нее обеими руками.
Но сначала мы с Ноа выберемся отсюда.
Брайс придет. Я знаю, чувствую это.
И я вытащу нас отсюда.
ГЛАВА 25
Брайс
Что за глупцы идут туда, где я могу их поймать и убить?
Я хихикаю про себя, стоя за дверью убежища. Я слышу, как они разговаривают. Интересно, чья это была блестящая идея? Они просто сами лезут на рожон. Она уже практически мертва, он измучен; они поклялись, что не станут играть в мою игру, и все же стали. Я не рассчитывал, что они будут помогать друг другу, но это не имеет значения. Им будет больнее. Они умрут друг у друга на глазах.
Идиоты.
Им никогда меня не победить.
Я лезу в карман и достаю зажигалку. Пора выкурить их и покончить с этим раз и навсегда. Я двигаюсь к задней части укрытия и открываю еще одну маленькую дверь в комнатку, где держу оружие. Я вытаскиваю огромный охотничий нож, намного больше того, что я оставил для них. Я мог бы просто пристрелить их, но хочу видеть, как они сопротивляются, дерутся, умоляют. Да, пистолет — это скучно. Я на всякий случай засовываю за пояс еще два ножа. Затем достаю бутыль с бензином.