Вес продовольственного груза составлял около 50 центнеров, общий вес всей поклажи – около 90 центнеров. Экспедиция Парри (1826), состоявшая из 28 человек, имела груз, весивший вместе с двумя лодками и четырьмя нартами 75 центнеров[171]. Несмотря на наличие больших препятствий на пути Парри, можно все же считать, что в общем условия его путешествия были благоприятнее, чем те, в каких впоследствии оказались мы. Он сумел в 31 день пройти с нартами полтора широтных градуса.
Наш провиант состоял главным образом из пеммикана, гороховой колбасы и мясных консервов. Утром и вечером мы питались супом из консервов, заправленным мукой и имевшим вид клейстерообразной жижи. В полдень мы пили чай, съедали 1/5 фунта сухарей и 1/8 фунта шоколада.
Из наших собак только Юбинал и Торос могли быть использованы в упряжке. Они тащили маленькие нарты. Весь запас собачьего продовольствия состоял из одного центнера хлеба. Взять больше мы никак не могли, рассчитывая при этом, правда, на подкормку их мясом зверей, убитых на охоте. Из остальных трех собак в живых был оставлен только Пекель. Гиллиса и Землю пришлось пристрелить: одного – за сварливый нрав, другую – по болезненности. Пекелю было оставлено право свободно сопровождать нас. Однако и его жизнь целиком зависела от того, хватит ли у нас съестных припасов на весь путь.
Наше личное походное снаряжение состояло из двух шерстяных рубашек, одной пары шерстяных кальсон, трех пар чулок, кожаных болотных сапог, шапок и теплых шуб для спанья в них. Белье из чистой овечьей шерсти ценилось на вес золота. Люди старались всеми способами, правдами и неправдами, раздобыть себе такое белье. Наиболее благородный способ состоял при этом в энергичных уговорах уступить или променять на что-нибудь желанный объект. Кроме перечисленного, в снаряжение каждого путешественника входили большой нож, ложка и пара снеговых очков. Единственной допущенной роскошью был табачный кисет, которым ни один из них не преминул запастись. Было строго запрещено насыпать табак в карманы, поэтому каждый старался набить возможно плотнее свой кисет.
План нашего путешествия был очень прост. Курс пролегал почти прямо на юг, в направлении к продовольственному депо, заложенному в свое время в районе островов Баренца. Здесь мы рассчитывали пополнить свои исчерпанные в пути запасы и направиться дальше на юг вдоль западного побережья Новой Земли. Мы надеялись встретить у этих берегов какое-нибудь рыбачье судно, промышляющее в устьях новоземельских рек гольца[172]. Рыбаки остаются здесь обычно до начала осени. Не исключалась также возможность встречи с норвежским зверобойным судном даже в северной части Новой Земли. Такое судно могло бы нас подобрать и доставить ближе к жилым местам.
Во время похода следовало при всех условиях стараться не разлучаться, а держаться тесной группой. Если же, несмотря на это, лодки потеряли бы друг друга из вида, то местом сбора назначались острова Вильгельма, в районе которых надлежало бы дожидаться замешкавшихся товарищей до середины августа.
Вначале было решено, что все переходы будут совершаться в ночное время, а день предназначался для отдыха и сна. Вскоре, однако, выяснилось, что строго придерживаться этого правила невозможно, так как постоянно встречались на пути различные неожиданные помехи. Из богатого экспедиционного опыта мы знали, что удача нашего похода зависела в первую очередь от того, успеем ли мы проделать весь санный путь до конца августа. Наибольших трудностей в пути следовало ожидать от порчи его вследствие размягчения снега. Хотя в начале мая температура падала еще до −14…−17° и дули резкие северо-восточные ветры, укреплявшие снеговой покров, но средняя дневная температура к этому времени часто бывала близкой к нулевой, а 16 мая даже превысила ее. В таких условиях трудно было надеяться на быстрое продвижение вперед в первые же дни похода.
Двое из команды, Стиглих и Вечерина, все еще были неработоспособны, и мы должны были радоваться тому, что они вообще еще могли поспевать за нами; хуже было бы, если бы нам пришлось их тащить на себе. Остальные все были вполне здоровы. Даже опухлость ног, сильно досаждавшая некоторым из нас, к моменту выступления в путь совершенно исчезла.
По дрейфующим льдам
Наступило 20 мая, великий день начала похода в Европу[173]. Радостно встретили мы его, так как с этого дня мы снова стали свободны и деятельны.
К верхушкам мачт на «Тегеттгофе» прибили флаги. Мы двинулись в обратный путь к человеческим селениям, удаленным от нас на тысячи миль. Захватывающее зрелище представлял для нас самих этот наш уход.
171
Парри взял провианта на 71 день и покинул судно 22 июня. Целью экспедиции был Северный полюс, место отправления – Шпицберген. На срок семи часов, предназначенных на сон, Парри регулярно выставлял вахтенных. В среднем на человека приходилось около 2,5 ц груза. На Дальнем Севере Парри достиг однажды скорости передвижения по льду до 10 миль в день. Однако в течение первых 10 дней санного путешествия скорость эта у него едва превышала одну милю. – Примеч. авт.
173
Это был тот самый день, в который Кейн выступил в свой обратный путь (в 1855 г. –