17 июля мы перешли только что описанным способом через три ледяных поля и три небольших полыньи. 18 июля наше продвижение, несмотря на неоднократные пересадки со льда в лодки и обратно, снова замедлилось. Причиной этого был сильный западный ветер, уплотнивший лед. Тем радостнее было для нас известие о нашем местонахождении; оказалось, что мы достигли уже 79°22′! За такой успех мы должны были благодарить дувшие за последние дни северные ветры. Сознание этого будило в нас, однако, обоснованное опасение, что хороший южный ветер сможет вернуть нас в первоначальное положение.
Мы вступили в район, характерный чрезвычайным изобилием айсбергов. Многие из них были покрыты землей и щебнем и потому издали напоминали скалы.
Вечером этого дня поблизости от нас был замечен медведь. Он быстро бежал прямо на выскочивших ему навстречу собак. С расстояния в тридцать шагов медведя ранили, и он упал. Поднявшись снова, медведь бросился в сторону ближайшей полыньи, но здесь его настигла еще одна нуля. Смертельно раненый зверь грохнулся в воду. Подоспевшие гарпунеры заякорили добычу. Убитая медведица дала нам мяса приблизительно столько же, сколько мы получали от четырех небольших тюленей. Некоторые из нас проявили жадность, достойную серого воронья. Они соскабливали со скелета остатки мяса и укладывали их в платки для своего личного потребления. Эти мешки с мясом составляли подсобный запас для их обладателей, из которого они черпали ежедневно, дополняя наш скудный обед фунтом сырой медвежатины. Перед употреблением в пищу мясо это наскоро обмывалось в морской воде. В супе мы предпочитали тюленину по той простой причине, что она разваривается гораздо скорее медвежатины.
19 июля мы снова перебрались через несколько небольших полей, а 20 и 21 июля пересекли одно поле диаметром в несколько миль. Нас сопровождал благоприятный северо-западный ветер. 20 июля мы оказались на 79°11′ с. ш. и 61°3′ в. д. 22 июля наше продвижение вперед было прямо-таки блестящим: только два раза пришлось нам в этот день извлекать из воды наши шлюпки. Весь путь мы прошли, проталкиваясь через узкие каналы или пробираясь по порядочным полыньям, и все наше занятие состояло в этот день в том, что мы наливали в опустевший из-под спирта бочонок воды и пили эту воду вместо грога. Наблюденная широта показала 79°1′.
24 июля мы продолжали наш путь с прежним успехом. Не переставая лил сильный дождь. Потоки ниспадавшей воды совершенно промочили нас, и когда мы вечером ложились на отдых, пар валил от одежды густыми клубами.
В течение трех последующих дней дождь лил непрерывно. Он сильно докучал нам, но мы радовались ему, несмотря на это, так как дождь разъедал лед, помогая, таким образом, успеху нашего предприятия[183]. В течение этих же трех дней нам удалось пройти немалое расстояние. Правда, одежда наша промокла до нитки, и мы ждали солнца, чтобы оно обогрело нас. Нам хотелось немного обсушиться, избавиться от полных воды чулок и размякших сапог.
27 июля мы достигли 78°48′! Но вот задул юго-западный ветер, и в течение двух следующих дней, несмотря на беспрестанные пересадки и переброски груза и шлюпок со льда на воду и опять на лед, мы совсем не продвинулись вперед. Определение широты 29 июля показало, что мы, наоборот, отнесены дрейфом к северу (78°50′). Унывать нам было некогда, тем более что следующий день принес неожиданность. Мы убедились в том, как трудно бывает иногда учесть характер ледовой подвижки: 30 июля продолжался тот же юго-западный ветер, и несмотря на это мы оказались в этот день отнесенными очень далеко на юг (78°32′ с. ш. и 61°3′ в. д.).
Погода была в этот период пасмурнее обычного. В таких условиях было нелегко ориентироваться и выбирать именно те каналы, которые вернее всего привели бы нас к цели. Видимый горизонт заканчивался в нескольких сотнях шагов от шлюпок. Только с высоты торосов он расширялся иногда до двух миль, но чаще всего и в этом случае небосклон исчезал в клубах близкого тумана.
В ясную погоду мы всегда направляли свои шаги в сторону виднеющегося вдали водяного неба. При этом мы не боялись небольших обходов в юго-восточном или юго-западном направлении. Теперь же над каждой небольшой полыньей клубился густой туман, скрывавший очертания ее берегов. Сплошь и рядом случалось, что, едва отчалив от одного ледяного берега такой полыньи, мы после нескольких гребков оказывались уже у противоположного. В сплошном тумане мы отгадывали по ослепительно белой линии, разделяющей воздух и лед, присутствие этого последнего. В тех частых случаях, когда не было возможности ориентироваться в путях, ведущих от полыньи, не оставалось ничего другого, как следовать по периферии ее в поисках каких-либо ответвлений. В результате мы, конечно, делали много лишних крюков, так как все наше продвижение совершалось наудачу.
183
Парри совершенно правильно утверждает, что ничто не разрушает льда так быстро и основательно, как именно дождь. – Примеч. авт.