Прощание со льдами
Решено было устроить небольшой отдых. Но уже в 2 ч утра вахтенный разбудил нас. Восточный ветер нагнал много тяжелого льда, грузно покачивавшегося на волнах. Кромка опять ушла от нас на несколько сот шагов. Медлить было нельзя, иначе мы рисковали снова застрять, и, может быть, потребовалось бы еще много дней упорной работы, чтобы освободиться из ледяных тисков. Пришлось опять поработать шестами, перегружать из лодок на лед и обратно нашу поклажу, но в конце концов мы все-таки вышли на кромку. Льды остались позади. Здесь, на льдине, у самой кромки, мы в последний раз остановились, чтобы окончательно подготовиться к переходу через открытое море.
В открытом море
Перед нами лежал безбрежный, все окружающий океан. Едва ли когда-либо кто бы то ни было испытывал при виде его вод радость глубже и больше той, которая в этот день охватила всех нас. Мы перенесли много страданий и после тяжелой борьбы вырвались, наконец, из ледового плена – теперь мы стояли на берегу и протягивали руки к чистой воде, приветствуя ее. Море было блестящим и гладким, оно олицетворяло собой величавое спокойствие. Поверхность его была подобна зеркалу, красноречивому в своем молчании. Только редкие льдины бороздили матовую гладь, своим видом напоминая о том, что тепло, которым веяло с юга, принадлежит иному, далекому миру.
Днем нашего освобождения было 15 августа. Как в праздник разукрасили мы флагами наши лодки и спустили их на воду. С трудом вместили они всю поклажу, анкер с пресной водой и людей. Только наши четыре нарты пришлось, к сожалению, бросить. Они сослужили нам огромную службу. Загрузка шлюпок была так велика, что мы не знали, куда деть собак.
Троекратным «ура» встретив чистую воду и попрощавшись со льдами, мы начали свой переход через открытое море. Счастливое завершение его зависело от погоды и от неутомимости гребцов; в случае шторма мы, несомненно, погибли бы.
, 15 августа. Для нас решающий день. С 6 ч утра мы гребем в открытом море. При великолепной погоде, очень чистом небе, мы вели лодки к просторной льдине, где сделали последние приготовления. Сани оставили. Юбинал, наш верный попутчик на всем маршруте, должен был быть убит ради нашей собственной безопасности, так как он страдал морской болезнью и мог своими постоянными движениями перевернуть лодку. В 4 ч 30 мин утра мы попрощались с ледовым краем поднятыми флагами и троекратным «ура!», которое так редко вырывалось из груди, пришвартовались к небольшой льдине, сварили еще раз хороший суп и в 6 ч вышли в море.
Но вскоре нам пришлось убедиться, что наибольшую опасность представляют для нас собаки. Они хворали морской болезнью и при этом вели себя очень неспокойно, сильно раскачивая шлюпки. Малейшая волна была бы для нас поэтому гибельной. Кроме того, для собак просто не оставалось места в переполненных посудинах, на их долю совсем не было провизии и не хватало воды. Бросить их мы не могли, и потому не оставалось ничего другого, как убить их! Убийство было единственно возможной, хоть и отчаянной формой нашей благодарности. Одинокая льдина, повстречавшаяся на нашем пути, стала местом вечного отдыха наших собак – этих добрых друзей, верных спутников, помощников в беде и участников наших радостей и успехов!
Огромное чувство удовлетворения испытывали мы, наблюдая, как широкая белая кайма позади нас постепенно сужалась, затем превратилась в линию и наконец исчезла. Каждый из нас понимал, что северное положение ледяной кромки в 1874 году было огромным счастьем для нас. Не раз случалось нам попадать в трудные положения, но всегда в конечном итоге все кончалось благополучно – по-видимому, этой удаче суждено было завершить собой ряд других, имевших место раньше. 1874 год мог считаться благоприятным в ледовом отношении. В этом мы убедились только теперь, достигнув кромки, потому что раньше, то есть еще вдалеке от нее, у нас были, как известно из описания, все основания считать этот год очень ледовым.
Всего лишь в миле от кромки льда температура воды повысилась до −0,7°, а температура воздуха – до 3°. Интенсивность отражения солнечных лучей от гладкой поверхности воды оказалась настолько значительной, что нам, сидящим в лодках, стало жарко. Чувство это было нами совершенно забыто за последнее время; сейчас же мы испытывали потребность избавиться от лишней одежды.