Ежедневные общественные работы команды ограничиваются борьбой со снегом и отбыванием вахт на палубе. Вахтенный несет также обязанности наблюдения над «пожарной прорубью» во льду. Кроме того, он доставляет снег и лед для оттаивания. Следует отметить, что люди научились очень тонко различать отдельные слои льда по количеству содержащейся в них соли, причем они делят эти слои на первый и второй сорт.
Александр Клотц
Чтобы в среде матросов не развивалось безделье, в январе месяце открыли для них школу. В ней некоторое время преподавали Вайпрехт, Брош и Орел итальянцам и славянам, а я взял на себя тирольцев. Чтобы избежать возможных недоразумений, я со своими учениками переселился в избушку, построенную на верхней палубе. Здесь при температуре −20…−30° я вселял знание в этих детей природы.
, 11 февраля. Ветер и снегопад. Лед возле корабля неспокоен. Давеча возникло разводье. Ездил на собачьей упряжке, присутствовал на школьных занятиях.
Но брошенному семени трудно было взойти из-за совершенно неподходящего климата. Мое сообщение о положении и практической бесполезности Северного полюса было принято с сильным разочарованием, так как в их представлении полюс был не математической точкой, в которой пересекаются многие линии, а какой-то страной, которую нужно завоевать. Когда в этом «классе» проверялась задача, выписанная на доске, то ученики должны были задерживать дыхание, чтобы говоривший как из облака учитель мог ее видеть. Решение задачи на деление прерывалось из-за того, что ученик должен был растереть снегом озябшую руку. Нет ничего удивительного, что в этих условиях школа не имела успеха.
Пища команды состояла главным образом из консервированного мяса, гороха и охотничьих трофеев, – в среднем приходилось по два медведя в месяц. Жареную медвежатину все очень любили. Вареную тюленину мы вначале презирали, и только голод исправил наши вкусы. Если не считать искусственного вина, то самым крепким напитком у нас была вода.
Отто Криш
Ледовые сжатия в полярной ночи
Напор льдов случался почти ежедневно, но и в часы спокойствия угроза сжатия не исчезала. В моем дневнике отмечен целый ряд этих тяжелых дней января: 3, 4, 5, 7, 10, 11, 12, 13, 15, 18, 20, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 29, 30 и 31. В промежутках слышно было беспрестанное потрескивание, дрожание и грохот судна. Благодаря продолжительности этих впечатлений наша жизнь наполнилась страшнейшими нравственными мучениями. 3 января мы услышали ужасный грохот, который продолжался так долго, что растрескался даже самый старый лед. Сжатие было настолько сильно, что покосился люк в главном помещении. 4 января сжатие не прекращалось в течение всего дня. 22 января сила его достигла небывалых размеров. Только что мы утром поднялись, как раздался страшнейший треск. За ним последовало сжатие. В кают-компании слышно было глухое рычанье, дрожание судна напоминало трепет парового котла, находящегося под сильным давлением. На палубе нас встретил свистящий вой льда. Ужас охватил нас, когда мы почувствовали свирепую силу нападения. В десяти шагах от кормы лед поднялся до высоты горы. Вершины его мы не могли видеть и только угадывали ее по треску, раздававшемуся над самым кораблем. В темноте с большим трудом удалось поднести ближе к судну шлюпки и перебросить под левый борт всю вынесенную провизию, состоявшую из 1000 фунтов мяса, 300 фунтов пеммикана и 300 гороховых колбас. Лежавший на льду уголь удалось спасти только частично. Лед поглотил парусиновую палатку, а наша прорубь исчезла. Только после многих неудачных попыток нам удалось нащупать и пробить более тонкий слой льда и достичь воды. Мучительное состояние напряженности довело, мне кажется, многих до того, что они искренне желали гибели корабля.