, 4 сентября. Господин Пайер ушел сегодня с несколькими матросами к полынье. Он хотел испытывать готовые лодочные сани. У него было три бочки. Большой фангсбот был помещен на сани, а на него укрепили запасы весом в 15 центнеров. Все это без особых усилий тянули шесть матросов и две собаки. Лодочные сани оказались приспособлены для большого фангсбота, и они значительно легче двигаются, чем мы думали.
Дневной свет меркнул все больше. 9 сентября солнце зашло уже в 8 ч 30 мин, и впервые мы опять увидели на небе звезды. Начиная с середины сентября лампы в помещениях горели в течение всей ночи. Птицы стали появляться реже, хотя еще не совсем покинули нас, так как кругом оставалось много чистой воды. Кайры и чистики, однако, исчезли уже совершенно. Только белая и обычная серая чайки и широкохвостый поморник оставались пока еще с нами. Однажды нам удалось подстрелить также розовую чайку, известную до сих пор только в Северной Америке и Исландии[75]. 28 сентября мы увидели последнюю пуночку.
22 сентября было первое северное сияние этого года. В наступающей зиме свет его отражался уже не только от льдин Ледовитого моря, но и от скал далекой Земли Франца-Иосифа. Мы радовались, что дрейф не отнес нас далеко от земли. 5 сентября впервые загорелась полным светом поднявшаяся над горизонтом круглая луна.
Минувшая зима отличалась по большей части штилевой погодой или слабыми ветрами и незначительным снегопадом. Наступившая зима, напротив, была богата штормами и снегом. Преобладали северные ветры. В октябре дули преимущественно северо-восточные ветры; они сменялись северо-западными, которые преобладали в начале ноября. Первая половина декабря отличалась опять-таки главным образом северо-восточными ветрами. В течение этих трех месяцев наблюдалось постоянное падение температуры. Средняя месячная температура была последовательно −14°, −21,2°, −23°; максимальная −3° (2 октября), −6,2° (17 ноября), −10° (21 декабря); минимальная −23° (19 октября), −31,8° (20 ноября), −34° (16 декабря). В середине декабря температура в течение шести дней опускалась ниже −30°. В такой мороз обычно бывал штиль.
Непрерывные северные ветры отогнали во второй половине октября нашу льдину к юго-западу. Чем ближе подносило нас к земле, тем сильнее шло разрушение ледяных полей вокруг нас, происходившее в результате столкновения с неподвижным берегом. От постоянных толчков наша льдина сильно уменьшилась. 1 октября подул резкий восточно-северо-восточный ветер и продвинул нас так близко к берегу, что мы попали в самую середину хаоса. Наше поле растрескалось, и размеры его под постоянным давлением так сильно сократились, что расстояние от судна до края льдины, равнявшееся 1 октября 1300 шагам, уменьшилось 3 октября до 875 шагов, а 6 октября – до 200 шагов. Глядя с верхушки мачты, мы не видели ничего, кроме нагроможденных в беспорядке льдин, страшного смешения гор и долин и нашего поля, представлявшего собой чуть ли не единственный кусочек ровной поверхности. Все меньше становилось поле, все ближе подкатывал к нам громыхающий вал скрипящих и звенящих обломков льда.
, 29 сентября. Сегодня господин Пайер, Кепес и шесть матросов совершили прогулку по льду на сушу. Они попытались достичь берега. В 3 ч пополудни они вернулись обратно, так и не достигнув цели. Пройдя треть расстояния, поняли, что лед пребывает в сильном движении. Поэтому они не решились пересечь паковый лед.
К 15 октября поперечник льдины сократился до нескольких сотен шагов по всем направлениям. В этот день мы снова услышали знакомое щелканье и потрескивание в дереве. Звуки эти страшно раздражают, так как они вызывают напряженнейшее ожидание, что вот-вот лед около судна расколется на части. Вернулись дни бесконечных волнений, возобновилось положение постоянной готовности к самому худшему. Мы опять приготовили свои аварийные мешки. Земля, к которой мы так стремились, была перед нами. Но вид ее нас не радовал, так как она казалась недоступной. По-видимому, кораблю нашему суждено будет погибнуть вблизи негостеприимных берегов этой земли. Что тогда делать? Предлагалось много разных планов. Все они были одинаково невыполнимы, начиная с предложения покинуть судно со всем, что удастся унести, и бежать к ближайшему берегу и кончая проектом устроиться на зимовку на вершине стамухи.
Таковы были перспективы, когда 31 октября нас пригнало на расстояние трех миль к невысокому береговому массиву. Здесь мы оказались в окружении айсбергов, среди которых не менее десяти достигали весьма почтенной высоты. Не знаю, мы ли одни, или айсберги, или все вместе дрейфовали с большой скоростью, как доказало пеленгование берега. Если дрейфовали айсберги, то они должны были раздробить все поля на своем пути. Перед лицом опасности, которую они представляли для нас, их красота была забыта. Мы находились тогда на 79°51′ с. ш. и 58°56′ в. д., то есть как раз на долготе полуострова Адмиралтейства на Новой Земле. Здесь, вдалеке от всякого пристанища, нам было суждено провести целую зиму.
75
Розовая чайка – исключительно редкая птица. Гнездовья ее были впоследствии открыты Бутурлиным в устье р. Колымы на сибирском побережье. – Примеч. пер.
Сергей Александрович Бутурлин (1872–1938) – русский и советский орнитолог, охотовед, путешественник, специалист по систематике птиц, участник нескольких экспедиций (1900, 1902) на север России. – Примеч. ред.