В течение последних недель ноября царила непрерывная тьма, так как погода была пасмурная и скверная. С 31 октября уже после 3 ч дня большая часть звезд становилась видимой, а в 4 ч дня наступала совершенная ночь. С каждым днем делалось темнее. Даже луна давала мало света, так как в период убывания она обычно бывала затуманенной.
Вторая зимовка. Заход солнца
Я рассчитывал использовать немногие дни полнолуния для путешествия вглубь страны на несколько суток. Но погода была в начале декабря настолько непостоянной, что мне удалось только еще раз побывать на острове Вильчека. Даже эта небольшая вылазка была сопряжена с угрозой отморожения лица или руки во время зарисовок с натуры при свете фонаря, в шерстяных перчатках[80].
В эту зиму мы снова наблюдали явление снежной пыли. Самые ясные ночи тускнели, и звезды казались покрытыми тюлевой занавеской. В лунном свете они слабо мерцали. Снежная пыль, падая на кожу, вызывала пощипывание. Этот непрерывно выпадающий осадок немало способствовал увеличению мощности снегового покрова. Хотя область наибольших снегопадов лежит дальше к югу, все же мощность снегового слоя достигала в начале марта местами двенадцати футов. Нормальная толщина снега была не менее четырех футов. Вокруг «Тегеттгофа» он образовывал глубокие сугробы и ямы, ежедневно меняющие свое положение. Высота снегового покрова все возрастала. К началу весны корабль целиком потонул в снежной пелене. Часто весь воздух бывал наполнен невероятным количеством снежинок. Окружавшее нас безмолвие ощущалось сильнее всего, когда во время пурги начинал стихать ветер, а снег ложился на равнину большими сугробами. Только судно продолжало поскрипывать, еще вздрагивали тросы и потрескивали мачты. Ветер совсем стихал, и последние дуновения его, колебавшие ванты и такелаж, напоминали слабый и боязливый стон. Потом наступала полная тишина.
Мороз все усиливался, проникая в нетопленые помещения[81]. 23 ноября температура была −26°.
Наступило 21 декабря – середина полярной ночи, длившейся на этот раз 125 дней. В течение шести недель нас окружала непрерывная тьма. Ледяная ночь давила нас. Глаза блуждали в темноте и невольно обращались к звездам, одинаково ярко горевшим днем и ночью. Человеческая фигура уже на недалеком расстоянии была неразличима. Для того чтобы нарисовать корабль, я должен был садиться в направлении слабой полуденной зари и усиливать этот свет факелами.
, В 11 ч чтение Священного писания, обход матросских кубриков; работал в магнитной обсерватории; температура у меня повышается. Опять стало хуже, справа в груди ужасные боли.
На палубе корабля становилась безлюдно. Спокойствие, царившее во льдах, было встречено нами с недоверием. Поэтому Вайпрехт распорядился и на этот раз покрыть палубу парусиновой крышей только наполовину. Несмотря на ежедневную очистку от снега палуба все же покрылась сугробами.
Но и без них здесь было мало места. На палубе находились: большая шлюпка, аварийные запасы провизии, ящики со спиртом, стойка для ружей, заряженных разрывными пулями, собачьи будки и прочее.
Под парусиновой крышей устраивались обычно также те из вахтенных, кто больше всего враждовал с холодом. Они являлись сюда закутанные во все свои одежды, только глаза их оставались непокрытыми. Они катались по палубе словно шарики, и трудно было угадать в них людей. Подобно совам, в белый день прятались они в уголок, защищенный от ветра. Единственный признак жизни такого вахтенного состоял в огоньке его трубки[82].
В обязанности палубных вахтенных входило поддерживать прорубь во льду, следить за появлением медведей и ассистировать при наблюдениях над выставленным на лед термометром. После двух часов их служба кончалась. Освободившийся стремглав бросался к себе в кубрик, а на смену приходил другой.
Кроме вахтенных часто можно было видеть на палубе тех, на ком лежала обязанность доставки ежедневной порции снега для приготовления воды. Хотя снеговое депо, в котором мы жили, было неисчерпаемо, все же у нас установился обычай всегда иметь под крышей запас снеговых глыб на случай особо скверной погоды. Некоторые из команды относились к доставке снега с добросовестностью химиков: они замечали, что питьевая вода часто содержит соль, и поэтому, прежде чем взяться за разработку снеговой глыбы, кусок ее относился на кухню для анализа. При доставке снега всегда пользовались помощью собак. После окончания службы их отпускали, но часто оставляли лежать в упряжке. Наконец терпение собак лопнуло, и в один прекрасный день мы нашли все постромки перегрызенными.
80
Пользуюсь случаем отметить, что все оригиналы, значительно большего размера, чем даны в книге, были исполнены мною на месте, следовательно, были зарисованы с натуры, и что после возвращения в Европу ни один из них не подвергся никаким изменениям. – Примеч. авт.