В пять с половиною часов были вечерня и Повечерие с прощанием в конце, предваренным от меня кратким поучением.
16/28 февраля 1898. Понедельник
первой седмицы Великого поста.
Церковные службы обычные; чтение внятное, пение прекрасное (хотя очень уж длинное: Великое повечерие продолжалось два с четвертью часа); но молящихся, кроме учеников и учениц, никого — ни из учащих, ни из городских христиан, что делало день очень грустным, так как сегодня последнее число месяца, и день расчетный, что мешало употребить промежуточное между церковными службами время на что–либо дельное, то день вышел чрезвычайно тягостным.
17 февраля/1 марта 1898. Вторник
второй седмицы Великого поста.
Судили о. Андронику отправиться после Пасхи — когда уже тепло будет — жить в Оосака, где он скорей может изучить японский язык, один находясь среди японцев; сам он желает этого. О. Сергий (архимандрит) поедет водворять его там; дорогой могут посетить Церкви.
18 февраля/2 марта 1898. Среда.
Обычные службы. За Обедней был русский — лейтенант Владимиров (Лев Львович); возвращается в Россию из Порт–Артура; зять Александра Александровича Колокольцева, известного адмирала.
19 февраля/3 марта 1898. Четверг.
Был христианин из Готемба, Конон Такеноуци; говорил, между прочим, что в одном ри от Готемба строится бумажная фабрика, на которой будут работать три тысячи человек, а со временем шесть тысяч; один из начальников фабрики наш христианин, прибывший откуда–то из другого места; один из строителей тоже наш хороший христианин, житель Готемба, служивший прежде по полиции, Иоанн Мория. Я послал сему последнему две иконки и книжку. Говорил еще Конон, что в Готемба живет аптекарем младший брат о. Петра Кано, Андрей, женатый на происходящей из той же местности, два ри от Готемба, и очень несчастливый своей женитьбой, — жена совсем нехорошего нрава; есть уже и ребенок у них. Нужно не допустить до развода по японскому обычаю.
Была одна несчастная христианка с малюткой сыном; муж служил прежде полицейским, но испортился поведением, и ныне неизвестно где; вызвал ее из Куроиси в Токио; прибыла она сюда и нигде не могла найти его; ныне — без средств и без возможности вернуться к родным в Куроиси; осталась бы где на месте здесь, но ребенок мешает; женщина, видимо, хорошая. Дал ей пять ен на дорогу.
Был с визитом американец–богач Thomas Walsh, знакомый по Хакодате тридцать шесть лет тому назад. Севастопольский герой — капитан «Посадника», флигель–адъютант Николай Алексеевич Берюлев, пикник его с офицерами на вулкане «Комагатаке», — в которой и я был приглашен, — Mr Walsh, тогда случившийся в Хакодате, также; ночлег в деревне Оно; приглашение «гейся» вечером и их танцы; мой уезд по сему поводу в Хакодате в глубокую темную ночь и прочее, — все это живо припомнилось при виде Вольша.
20 февраля/4 марта 1898. Пятница
Первой недели Великого поста.
О. Петр Кано пишет: муж и жена христиане, охладевши к вере, девятнадцать лет тому назад развелись, и муж женился на язычнице, жена вышла за язычника; в Церкви никогда не были и жили как язычники; но ныне жена язычника — христианка — больна при смерти и со слезами просит разрешить ее от грехов и приобщить святых тайн. Спрашивает о. Петр: «Можно ли?». Тотчас же отвечено, что в смертной опасности всякому искренно кающемуся, какие бы грехи ни были у него, преподаются таинства покаяния и приобщения святых таин. — Пишет в другом письме о. Петр Кано, что из немирных в Одавара четыре семьи помирились с ним, что катихизатор Илья Сато тайно на стороне врагов о. Петра, что он — о. Петр — прилежно проповедует и пять человек наученных им на днях будут крещены, что в Церкви на богослужении бывает человек сорок. Все это ладно. Но вместе пришло и со стороны врагов о. Петра прошение за коллективною печатью: пишут, что он не хотел пойти на погребение сестры Михаила Кометани без письменного приглашения от него, что поэтому вперед, если кто умрет у них, будут телеграфировать сюда о присылке священника для отпевания, и прочее.
О. Петр Кавано, из Янагава, пишет, что повенчал перед Масленой тамошнего катихизатора Виссариона Такахаси с некоей Аоки — девицей, бывшей протестанткой, учительницей в детском саду, обращенной Виссарионом в православие. Что же, мир да любовь! Нужно послать десять ен, обычную помощь катихизаторам на семейную жизнь. Больше — где же взять?
Пишет еще о. Кавано, что Симеон Оото, катихизатор в Карацу, такой же плохой, каким был Илья Яманоуци и так же негоден для Карацу, как был тот, поэтому водворить там Павла Сибанай; в Янагава–де и Виссариона Такахаси довольно; а Оото пусть проповедует по окрестностям Карацу. Ладно!
Стефана Камой о. Петр хвалит; недавно крестил у него семь человек, приготовленных им в Кокура и в Вакамацу.
О. Андрей Метоки, из Нагаока, пишет, что у него на праздник Рождества Христова при богослужении было, кроме христиан, человек тридцать язычников. Хорошо. Но пишет еще, что лежал больной грудью. Плохо.
Безымянный пишет из Мацусиро, что катихизатор там Игнатий Такаку дурно ведет себя. Невероятно; он живет у отца. Впрочем, письмо препровождено к о. Андрею для расследования.
21 февраля/5 марта 1898. Суббота
первой недели Великого поста.
С восьми часов началось богослужение; по звону собрались все учащиеся, других причастников не было; прочтены были о. Федором Мидзуно утренние молитвы и правило ко причащению; потом часы и Литургия, священнодействованные о. архимандритом Сергием, о. Андроником (которые вчера после всенощной поисповедовались у меня) и о. Романом Циба. Вместо причастна я сказал краткое поучение. Приобщение совершилось в полном порядке; только кто–то, крестясь, подтолкнул Святую чашу снизу, так что чуть не выплеснулись Святые дары. Нужно чашу держать крепко прижатою к груди, чтобы этого не могло случиться.
После всенощной я исповедовался у о. Андроника. Да спасет Господь моего духовного отца и меня вместе с ним!
Последние дни замечательно холодные и пасмурные; оттого, должно быть, голова болит, что мешает занятиям.
22 февраля/6 марта 1898. Воскресенье.
После Обедни была толпа христиан из разных Церквей; между прочим, из Исиномаки Ватанабе с женой. Потом отцы Сергий, Андроник и Симеон Юкава; последний просил их посетить и его приход; условились во времени и порядке обхождения христиан.
23 февраля/7 марта 1898. Понедельник.
По школам начались обычные занятия. Я еще не кончил с отчетами. После обеда Анна, старуха, приходила: учительница Надежда Намеда оказалась мошенницей: у одной богатой тоокейской ученицы мало–помалу отобрала все платья и передала матери; деньги, сколько могла, тоже; начала было обирать и другую, но эта пожаловалась Анне, и все вышло наружу. Мать ее, вероятно, все позаложила; постараются разыскать, что можно, но для школы немалый позор. Надежду отошлем к дяде Иоанну Фукузава, в Маебаси.
А в Женскую школу все больше и больше просятся; сегодня — прошения из двух мест, — между прочим, из Фукуока, на Киусиу, откуда непременно надо будет принять в девятом месяце, ибо оттуда никого еще нет в наших школах.
24 февраля/8 марта 1898. Вторник.
Савва Сакурада, катихизатор в Иокояма, оказавший было такую ревность там, пишет, что и на Рождество Христово не был в своей Церкви, а в Исиномаки. Плох, значит!