Литургию (обычную, с шести часов) служил о. Андроник. Потом в Крестовой Церкви о. архимандрит Сергий отслужил ему напутственный молебен. В девять часов он отправился из Миссии. Последним пожеланием моим ему было, «чтобы поскорее в России выздоровел и возвращался на службу сюда, или же прислал бы вместо себя человека столь же способного к миссионерству, как сам, плюс доброе здоровье». В самом деле, жаль очень человека; лучше его для миссийского служения до сих пор ни одного не было, не исключая и о. Анатолия. Но, знать, не воля Божия быть ему здесь. — До станции железной дороги здесь проводили его отцы Павел Сато и архимандрит Сергий, до судна на Иокохам–ском рейде о. архимандрит Сергий. В двенадцать часов судно снялось (тогда же снялось и то, на котором, под гром салютов, уходил в Америку Великий князь Кирилл Владимирович). В Кобе судно простоит три дня, которые о. Андроник употребит, чтобы попрощаться с Оосакской Церковью и побыть в Кёото. На пути он, быть может, заедет в Иерусалим. Почему я написал две карточки туда: одну высокопреосвященному Епи–фанию, Архиепископу Иорданскому, другую монахине Митрофании Богдановой.
В час Р. М. пришел любительский хор семинаристов; поют все лучше и лучше, — японские и русские гимны и песни. Советовал поддерживать в Семинарии сие дело — набирать певцов из новопоступающих. Ныне командует хором Никон Мацуда, бойкий мальчуган из старшего курса. Угощены чаем с «сенбей», как вчера просил присланный депутатом малыш–певец Пимен.
Павел Мацумото долго рассказывал о Церкви в Отару и Темия. Христиан до сотни, на молитву собирается не меньше тридцати, новые слушатели всегда есть; оба города, тянущиеся по берегу рейда без перерыва и составляющие в сущности один, все больше и больше растут: Саппоро, напротив, убывает. Будущность принадлежит первым. Земли там, даже в худших местах, по восемь ен цубо: значит, под Церковь землю купить нельзя: но нынешний наемный дом для Церкви очень удобен. — Христиане единодушны: ныне собрали между собой пожертвований шестьдесят пять ен на фисгармонию для обучения пению и гробный покров.
29 ноября/11 декабря 1898. Воскресенье.
За Литургией было несколько офицеров и матросов с «России». Когда я кончал давать крест после службы, один боцман подошел и подал коробку с словами: «Просят принять лепту с „России”»; оказалась великолепная, широкая, голубого цвета лента с оттиском парохода «России» на обоих концах, — для закладки в Евангелие. Это вследствие моих слов в кают–компании, когда на днях был на «России» и когда офицеры предложили ленту к букетику цветов, составленному для меня посланницей, что «такая лента годилась бы на закладку в Евангелие»; тогда офицеры дали две ленты для сего, узкие; ныне прислали даже уж слишком широкую. Вложена будет в готовимое ныне напрестольное японское Евангелие.
После Обедни был один гвардеец, родом из Сакуяма; всего десять дней, как принят на службу и спешит в Церковь: значительная разница с тем, что был третьего дня, — пять лет на службе и ни разу в Церкви! От домашнего воспитания, вероятно.
В четвертом часу был капитан «России», земляк Александр Михайлович Доможиров, проститься: послезавтра уходит в Нагасаки и оттуда в Порт–Артур. Человек — достойный уважения, не своекорыстный, а думающий о пользе другим от своей службы, желающий сделаться директором Морского корпуса, чтобы потрудиться над добрым направлением четырехсот юношей. Дай Бог ему, и дай Бог побольше таких!
30 ноября/12 декабря 1898. Понедельник.
После полдня была христианка из Мито, Елена, жена богатого торговца каменным углем, родом из Токио, Какегарачёо; пришла к отцу, семидесяти одного года, опасно больному. Она с мужем христиане; отец и мать ее язычники, и первый — заклятый буддист. Убеждал ее не дать умереть отцу в душевной слепоте и уйти в вечный мрак; дал христианских книг.
[ Пропуск в оригинале]
6/18 декабря 1898. Воскресенье/
До Литургии было крещение нескольких. За Литургией приобщено человек восемьдесят, с детьми. После службы мы с архимандритом Сергием отправились в Посольство, где служили молебен по случаю тезоименитства нашего Государя и потом завтракали. Вернувшись, я побыл в три часа у больного старшины Церкви Канда Иоанна Айзава, человека достойного по своей религиозности. Потом о. Феодор Мидзуно, возвратившийся с посещения Церквей в Симооса, рассказал о состоянии Церквей: в местах, где нет катихизаторов, совсем плохо, как в Омигава, Чёоси: где живут катихизаторы идет дело порядочно, как в Котода, Оота, особенно в Суга; человек пятнадцать нашел приготовленных к крещению и крестил. Филипп Узава, имея до ста домов христиан в своей и соседних деревнях и школу с шестьюдесятью учениками, не может один управиться со всем. Просил Сократа Хираяма, у которого теперь совсем нет дела, помогать ему по школе; но Сократ, должно быть, потому что старше по летам и ученее по–китайски Филиппа, отказывается, а сам, получая семь ен от Миссии, не имеет в настоящее время ни одного слушателя (да и не может быть самостоятельным проповедником, как не кончивший курса в Катихизаторском училище).
После рассказа о. Феодора сейчас же я продиктовал письмо к Сократу, чтобы перешел из своей деревни в Суга, к Филиппу Узава и помогал ему по школе и проповеди, — Посетил о. Феодор и Павла Ниицума (бывшего иеромонаха) в Нанае; детей у него с Марьей уже трое; оба исповедались и приобщились: являют усердие, хотя пока на словах, о просвещении своих соседей христианством.
7/19 декабря 1898. Понедельник.
С восьми часов утра на экзамене в Катихизаторской школе и Семинарии. В первой экзаменовались по Догматике: ныне в старшем курсе всего два человека, в младшем семь: первые отвечали хорошо, и ученики довольно благонадежные, вторые — наполовину хороши, остальные совсем плохи. Из Семинарии экзаменовался второй класс, в котором всего уже шестнадцать человек: отвечали по Священной истории Нового Завета довольно хорошо, но особенно способных и острых нет.
О. Иоанн Катакура попросил назначить Симона Тоокайрин’а в Ямала «денкёо–ходзё» и дать ему четыре ены в месяц. Сделано: деньги посланы на двенадцатый и первый месяцы о. Катакура, так как открыто от меня Симон не может быть назначен на церковную службу по причине своего проступка.
8/20 декабря 1898. Вторник.
Был на экзамене в самом младшем классе Семинарии: восемнадцать учеников, все почти одинаковых лет — четырнадцать — шестнадцать: отвечали по Священной истории Ветхого Завета хорошо, некоторые отлично; глупых и ленивых не видно: подбор класса довольно хороший. Есть один язычник: Андо: отец, богатый человек, отдал его сюда, как шалуна, для хорошего направления и платит за его содержание; но мальчик оказывается отличным учеником: не шалит больше других, прилежно учится и уже просит крещения: «товарищи неблагоприятно относятся к его язычеству», — говорит. Не то что Фукуба, внук придворного поэта; тот ленился, не хотел ходить в Церковь; никакими убеждениями невозможно было сделать его прилежным, так что учителя отказались и спрашивать его; наконец проворовался — почему и отослан домой.
О. Симеон пишет, что в Кёото слушателей вероучения семь человек, в Оцу пять. Пишет еще: «Недавно поселился в Кёото Окамото Риуноске, бывший полковником (видавшийся здесь, в Токио, со мной). Он получил от Правительства особенное поручение — исследовать вероучения, церковные организации и законы главнейших религий на свете, и в особенности отношения их к государству. Он, в сопровождении двух помощников, поедет за границу в конце следующего месяца: в Китай, Германию, Италию и Англию. Но прежде чем приступить к исследованию заграничных религий, он старается ознакомиться с религиями буддизма и синтуизма в Отечестве, для чего живет в Кёото», и так далее. О. Семен имел с ним несколько свиданий, объяснял православие, дал книги, которые тот с интересом читает. Просит о. Симеон снабдить его на дорогу нашими христианскими книгами: Догматическим Богословием, Сравнительным, Каноникой и прочими. Конечно, пошлем все, что нужно и можем.