О. Николай Сакураи прислал огромную тетрадь: описание путешествия по Церквам его прихода о. архимандрита Сергия вместе с ним; я прочитал пять листов (мельчайшего письма) с начала и столько же в конце: ничего нового после своевременных извещений самого о. Сергия. Отдал для напечатания в «Сейкёо–Симпо», куда и предназначал о. Сакураи, но где также в полном составе едва ли появится: больно уж скучно читать беспрестанные повторения одинаковых процессов: в каком часу выехали, когда, в каком именно часу и сколько минут приехали, когда ели, и даже иногда, что ели, и подобное.
9/21 декабря 1898. Среда.
Утром поехал в Иокохаму, чтобы взять вексель для отсылки о. Феодору Быстрову семьсот рублей на гробные покровы, облачения и прочее для Миссии. В первый раз пришлось быть в Русско–китайском банке; за семьсот рублей взяли по нынешнему курсу 726 ен 25 сен. Но как–то странно ошиблись в счете на десять ен, потом сами замяли, — «мол, старые кинсацу, прилипают» (должно быть, китаец, считавший после меня и чиновника, хотел стянуть десять ен, или что–то в этом роде: вообще, предупреждение — не переходить сюда из Hong Kong and Shanchai Bank, где в счете никогда не ошибались).
Николай Абе из Яманаси хвалится успехом там (в Коофу); в феврале попросит священника туда крестить (хорош успех, когда там с августа!). Просит принять одну девочку в школу. Это ладно; когда ребенок в школе, сердца родителей тут же, близ храма и престола Божия.
Двое язычников: из Мёохоодзимура, близ Касивазаки, и из Сендая, пишут, просятся сюда в школу. Написано о них Илье Танака в Касивазаки и о. Петру Сасагава в Сендай: научить вере и приготовить к поступлению — одного в Катихизаторскую школу, другого в Семинарию, если окажутся годными.
10/22 декабря 1898. Четверг.
Утром был на экзамене в женской школе; маленькие отвечали по Закону Божию, как всегда, превосходно. Всех учениц восемьдесят одна.
О. архимандрит Сергий принес для прочтения письмо епископа Антония (Храповицкого), ректора Казанской духовной Академии, в котором изложено завещание недавно умершего епископа Михаила (Грибановского). Главная мысль завещания: «установить Церковь на канонических началах», — Но теперь Церковь разве сдвинута с оных? Если да, то как остается православною? Нет, твердо стоит она, непоколебимая даже для «адских врат». — Разумеют они, молодые мечтатели–пессимисты, вероятно, возвращение к патриаршеству. Но это невозможно и не нужно. Будто патриаршество — канонизм? Но его не было при Апостолах и в первые три века. Явилось оно как необходимое, но не как непреложное — иначе не позволили ли бы Восточные Патриархи учреждение у нас Святейшего Синода. И Синод был, действительно, своевременно учрежден. Одного лица было недостаточно для управления всею Церковью. Не сошлются ли на Папу? Но там не Папа управляет, а целая система; и попробовал бы Папа не подчиниться этой системе, его бы тотчас в папах не оказалось. У нас при царе Алексее и Никоне разве система была? И Никон разве хорош был? В отношении к царю он, положим, и может быть оправдан, хотя с натяжками, в отношении же к Церкви никак. И разве желательно повторение подобного самодурства, соединенного с расстройством Церкви? Потому Петр был мудр, позаботившись об уничтожении единоличности в общем управлении всей Церкви. — Но ныне пришло время продолжить преобразование в церковном управлении, нисколько не нарушая канонов. Как? Господь знает, как! Но нынешнего Синода недостаточно для доброго управления Церкви, — это очевидно.
Истинная Христова Церковь должна радеть о просвещении язычников христианством; но кто же в Синоде озабочен этим? Никто; а идет это дело плохо. Православная Церковь должна простереть руку тянущимся к ней старокатоликам и лучшей части протестантов, — но кто же болеет этим? Один генерал Киреев. Церковь должна усилить учительство в виду удушающего невежества и суеверия народа, но Духовного учебного комитета разве достаточно для этого? — Итак, что же делать? По–моему, созвать Собор всех православных российских епископов и определить на нем:
1. Синод сделать состоящим не из переменных епископов, а из постоянных членов. Куда епископам епархий заседать в Синоде, когда у них полон воз собственных дел?.. Оттого и епархии терпят от недосмотра, и вся Церковь от недогляда. Не смущаться тем, что епископы — члены Синода — не будут именоваться по епархиям, которых у них не будет. Вот этот–то лже–канон можно и побоку.
2. Епископы — члены Синода — должны быть избраны всею Церковью и должны быть для сего мудрейшие между ними, замеченные, как мудрые администраторы. Цвет ума, силы, деятельности должны встать во главе Церкви. Царь, разумеется, с радостью все это позволит, — нужно только разумно представить ему это. Какой же у нас царь был против Церкви или не позволял что доброе в Церкви?
3. Прилично быть столичному митрополиту председателем Синода; но тогда у него должно быть три викария для ведения епархиальных дел, чтобы от занятия его синодальными делами не было ущерба его епархии.
4. Общее заседание всех членов Синода для вершения особенно важных дел должно быть в определенные дни. Но —
5. Двенадцать членов Синода должны быть разделены, по крайней мере, на четыре части; 1. три члена для ведения текущих дел Русской Церкви, 2. три — для ведения миссионерства внутреннего — среди раскольников, инославных и буддистов, и магометан в пределах России, 3. три — для управления миссионерством заграничным — среди католиков, старо–католиков и протестантов в Европе и Америке, и язычников в Азии и прочих, 4. три — для ведения просветительной части среди православных (того, чем теперь заведует духовное учебное управление). — Должны быть четыре присутственных места и канцелярии с нужным только числом чиновников. Члены Синода должны почасту отлучаться осматривать на месте свои части.
Хоть бы в этом роде. Против канонов — ничего, а улучшение было бы значительное.
11/23 декабря 1898. Пятница.
На целый вечер расстроил разговор, во время прогулки в шестом часу, с этим хихикачем, о. архимандритом Сергием. Рабский поклонник своего учителя епископа Антония Храповицкого; так же, как сей, хихикает над всем церковным управлением и хает его, понося всех нынешних высших русских иерархов.
Утром был на экзамене в Семинарии. Третий класс, восемнадцать учеников, отвечал по Гражданской истории плохо; учитель Андрей Минамото — кандидат Петербургской Академии — знает историю не лучше учеников. Сделал ему выговор при всех за плохое преподавание. Седьмой класс, десять учеников, по Канонике, у Марка Сайкайси, отвечал удовлетворительно.
Филипп Узава, чрез о. Феодора Мидзуно, отлучавшегося в Кабусато на погребение умершего христианина, просит отменить сделанное на днях распоряжение, чтобы Сократ Хираяма перешел к нему, в Кабусато, помогать по школе: он, Узава, уже пригласил для сего односельца Игнатия Ито и совершенно доволен им как способным преподавателем и единомысленным с ним по делам Церкви, чего он не надеется от Хираяма. О. Мидзуно говорит, что таково мнение и желание соседних катихизаторов Хонда и Канасунги, бывших на погребении. Сам о. Мидзуно тоже ходатайствует о сем. Потому написано к Хираяма, чтобы он оставался в Савара и заботился о привитии там христианства и к Узава, что Игнатий Ито утверждается помощником ему и дается ему от Миссии четыре ены в месяц. Кстати, и Хираяма уже успел написать о. Феодору в ответ на недавнее распоряжение, что он надеется иметь успех по проповеди в Савара, — к Узава же не желает.
12/24 декабря 1898. Суббота.
Утром на экзамене в Женской школе. По Закону Божию старшие отлично толковали Евангелие от Матфея; следующие за ними бойко отвечали по Церковной истории. Вообще, девочки преприлежно учатся; тринадцати–четырнадцатилетние сегодня по географии на память нарисовали Аравию и Азиатскую Турцию с частию сопредельных стран так верно и подробно, — даже раскрасили, — что я удивился.
— Вероятно, наперед было сказано им, что заставят нарисовать это, и они дома приготовились? — спрашивал Надежду Такахаси, учительницу.