Лекции эти сделали его известным в Америке. Я настаивал, чтобы он лекцировал и здесь. — В течение разговора зазвонили ко всенощной — звал в Церковь, — «Нельзя», — говорит, — «нужно на бал (кажется) в Американское Посольство». Ну и Господь с тобой!
Во время всенощной прибыл Архиепископ Дионисий. Но на литию и на Евангелие не выходил.
После всенощной мы ему, у о. Сергия в комнате, предложили ужин. После он, между прочим, пропел тропарь Крещения, — как хорошо! Особенно не могу я забыть „καιπνευμα!“»
6/18 января 1894. Четверг.
Богоявление.
Утром Архиепископ Дионисий смотрел вместе со мною совершавшееся крещенье в соборной крещальне. Потом продиктовал свою проповедь мне и Мии, диакону; диктовал по–английски, Мии записал по–японски.
Литургию служил вполне внушительно и важно. Проповедь сказал после Евангелия. И что за красота была позитуры, жестов, движений голоса. Только греки могут так! Одно только лицо понимало его речь — гречанка, жена секретаря Французского Посольства Casenave. По окончании Мии перевел, то есть прочитал то, что записал до обедни. Все продолжалось более часа; так что кончено было в три четверти двенадцатого, и я отказался говорить свою приготовленную для запричастной проповедь, потому что было бы слишком долго. — Но прежде того Архиепископ пропел (перед каждением, по входе в алтарь) тропарь Крещения, и опять я чуть не разрыдался, слушая трогательное греческое пение.
На водосвятие мы вышли вместе. Молитву я читал по новому переводу, очень понятному.
Сослужение наше будет полезно Церкви в том отношении, что католики, вероятно, перестанут клеветать на нашу Церковь, будто она совсем не то что греческая; так что не иначе называют нас, как «[…]», — что греки–де не признают нас за христиан.
После литургии был чай — для Архиепископа и всех сослуживших и академистов вместе. Архиепископ Дионисий пропел, между прочим, еще несколько тропарей — из вчерашней вечерней службы. — После обеда христиане попросили Архиепископа сняться в группе. Снято было, с Архиепископом в центре, три группы: христиан семинаристов, Женской школы, потом еще Архиепископ в Соборе. Он обещался эти фотографии представить Греческой Королеве (Ольге Константиновне).
7/19 января 1894. Пятница.
Архиепископ Дионисий ночевал в Миссии. Утром Mr. Casenave приехал за ним и повез показать замечательные места в городе. После обеда я ездил с ним для того же: видели наш храм в Коодзимаци, где ныне священствует о. Павел Савабе; не застали его дома; маленькая Церковь Архиепископу очень понравилась. Осмотрели Синтуистский храм на Кудай–Заку, город с двенадцатиэтажной башни в Асакуса, храм Асакуса. Вечером Архиепископ отправился в Йокохаму, намеревался завтра уехать в Гонгонг.
Он обещался прислать сюда оливковое масло своего производства с Занте. Обещался прислать своего сочинения «Объяснение на литургию».
Я подарил ему золотой […], шила Анна, дочь о. Павла Сато.
Провожали Архиепископа Дионисия о. Павел Савабе, пришедший благодарить его за сегодняшний визит; о. Роман с детьми и матерью и прочие. Я послал Андрея — звонаря — свезти его облачения и проводить его до квартиры в Йокохаме.
14/26 января 1894. Пятница.
О. Феодор Быстров прислал известие о смерти о. Анатолия 28 ноября (10 декабря) 1893 года в Петербурге, в госпитале в бессознательном состоянии. 3 декабря старого стиля отпет он был в Духовной Церкви Александро–Невской Лавры и погребен на лаврском кладбище. Завтра за литургией и панихидой помолимся и здесь о нем — дано знать и в другие Церкви о его кончине, чтобы помолились. Упокой, Господи, его душу! Потрудился здесь много и пострадал много от своей тяжкой болезни! Уехал он отсюда в день Благовещения 1890 года. Приехал первоначально в Японию в начале 1872 года.
8/20 июня 1894. Среда.
Сегодня в два часа дня было такое землетрясение, какого я не видал за все время жизни в Японии. На колокольне в Соборе погнуло крест; в перилах крыльца на нижнюю площадку сломало четыре балясины чугунных; в крыльце выдвинуло один камень; в алтаре опрокинуло один запрестольный семисвечник; лампадки, впрочем, упали на […], — ковер не пострадал; в ризнице кое–где осыпалась известка с карнизов. В Женской школе и Семинарии полопалась штукатурка на стенах. Это, впрочем, и все наши изъяны; самый большой и убыточный — погнутие креста. Да дети перепугались, особенно в Женской школе. Но в городе немало и смертей, по–видимому; в соседней школе одному ученику упавшим чем–то прямо отделило голову от туловища; другого сильно ранило. В Рокумей–квай упавшим подъездом раздавило кучера и лошадь.
Завтра газеты, вероятно, принесут немало других несчастий.
Опять подземные удары, когда пишется это, в десятом часу вечера. Даже страшно! Храни, Господи, от дальнейших несчастий!
19 сентября/1 октября 1894. Понедельник.
Япония — золотая середина. Трудно японцу воспарить вверх, пробив толстую кору самомнения. Послушав иностранных учителей и инструкторов по разным частям, атеистов, что–де вера отжила, а коли держать что по этой части, так свое, они возобновили синтуизм, хранимый теперь Двором во всей его точности; послушать некоторых недоверков–иностранцев, что буддизм выше христианства, и посмотреть, хоть и с насмешкою, как сии иностранцы (Олькот и подобные) кланяются порогам буддизма, они вообразили, что христианство им совсем не нужно, неприлично. И ныне плавают в волнах самодовольствия, особенно многоводных благодаря победам над китайцами (три победы одержали), — и нет границ их самохвальству! Интересную коллекцию можно составить из текущих статей ныне, доказывающих, как дважды два, что японцы — первейший народ в мире по нравственности (ибо–де из бескорыстной любви к Корее воюет с Китаем и прочее). — Нахлобучили, вероятно, не на малое время на себя шапку европо–американского учительства по предмету атеизма и вражды к христианству. Горе — золотая середина! Она еще большее препятствие к истинному просвещению, в высоком значении, чем низменность! Что может быть хуже презрения и вреднее гордости! А она — символ пошлого самодовольства. Оттого и в христианстве ныне — что за сброд бедности, отребья! Из двухсот служащих ныне Церкви японцев, я, по совести — не знаю ни одного, который бы не служил из–за пропитания. Как грустно такое голое знание! А как избежишь его! Утешался я когда–то Павлом Ниицума, а что из него вышло? Зачем же глупо самообольщать себя! — Что–то есть здесь, но это что–то такое неуловимое, что я не вижу ни в ком и ни в чем ощутительного выражения его. Оо. Савабе, Сато… что за дряблость, апатия, лень, и ко всему этому невообразимая гордость! Академисты — наемники недобросовестные, исполнители бездушные, — все–все помешано на одной плате!
22 сентября/4 октября 1894. Четверг.
«Шедши во все языки, проповедите»… [1]сказано по настоящему времени, никому иному на земле, как нашей Православной Церкви, преемнице Церкви Апостольской, и именно — Русской Церкви, потому что Греческая бедна, не может по этой простой причине рассылать миссионеров. «Отчего Греческая Церковь не посылает никуда проповедников?» — спросил я бывшего здесь в начале нынешнего года Высокопреосвященного Дионисия Латас, Архиепископа Занте. «Оттого, что бедна», — просто отвечал он; «Я — Архиепископ, обязанный питать за своим столом немалое число людей, — получаю в месяц всего 29 долларов — можно ли на эти средства думать еще о рассылке миссионеров?» — Объяснил он, — и что же можно сказать против этого?
Не [?] ли Русская Церковь бедностью? На это можно ответить хоть следующим фактом: когда я заговорил в Москве о необходимости построить здесь храм, мне со смехом отвечали (о. Гавриил Вениаминов): «Сто тысяч приехал собрать!» А храм выстроен на двести тысяч с лишком. На дело христианской проповеди в России средства найдутся, — в этом и сомнения не может быть. Но как подвинуть проповедь? Как исполнить заповедь Христову? Миссионерское общество в России есть, но это недостаточный для того орган, — он может только способствовать снисканием средств, может также распределять имеющихся людей. Но людей–то как достать? Где взять ныне «к которым непосредственно относится глагол Божий „шедши научите”»? Святейший Синод может достать их; он может взять и дать их! Он, и больше никто. Вот тридцать пять лет никто не едет на проповедь в Японию. Но как приехал я? От Святейшего Синода был вызов, оттого и поехал; и разом тогда несколько отозвались на этот голос Синода (Н. Благоразумов, М. Горчаков, К. Лев[?]). Это не случилось бы, если бы не кликнул Святейший Синод; не кличет после того до сих пор Святейший Синод, этого и нет больше до сих пор. Итак, Святейший Синод должен поставить себе в прямую обязанность исполнить повеление Господа. Как исполнить? Да хоть бы учредить при Святейшем Синоде «Миссионерский комитет», вроде теперешнего Департамента Учебного комитета. Поставить номинальным начальником его (или уже нельзя надеяться на ревностную деятельность) одного из иерархов членов Синода, а членами деятельно полезными по этому предмету лиц, вроде о. Феодора Быстрова, о. философа Орнатского. Что делать сему Комитету? Поставить целью обращение к истинному Христову учению всех в мире (по Слову Господа) католиков — (вместо того, чтобы выслушивать оскорбительные предложения от этого мешка костей — Папы — соединиться, ибо будто возможно общение Истины и Тьмы), протестантов — (вместо того, что допускает Аду издеваться над Церковью Божией — чудовищными актами, рассылая сих миссионеров Тьмы в страну Истины Божией в лице проповедников штунды, баптизма, пресвитерианства в России, славянских землях и Палестине), язычников всех родов. Для католиков и протестантов достаточно было бы на первый раз основания богословского журнала в Европе нашими заграничными священнослужителями. Для язычников должны быть посылаемы проповедники из Академий и Семинарий.