Также в письме к обер–прокурору Святейшего Синода К. П. Победоносцеву о. Николай просит его передать Императору, как хорошо японцы обращаются с русскими военнопленными (4/27 января 1905 года).
Получив от томского епископа письмо с просьбой прислать для находящихся в Томске японских военнопленных книги на японском языке, о. Николай сразу же отсылает большое количество японских Библий. А когда из России приходит просьба отца солдата, погибшего при Порт–Артуре, узнать хотя бы от японцев обстоятельства гибели сына, он старается удовлетворить и эту просьбу.
Таким образом, со страниц Дневника перед нами предстает образ о. Николая, который прилагал все усилия для того, чтобы не оборвать нити, связывающие Японию и Россию.
Русские военные, вернувшиеся на родину после заключения мира, много рассказывали о своем пребывании в Японии. Солдаты хвалили японских врачей и медсестер, которые ухаживали за ними, а среди офицеров были и такие, кто выпустил о своем японском опыте объемистые книги с фотографиями, — например «646 дней в плену у японцев» Г. Г. Селецкого (1910) или «В японской неволе» Ф. П. Купчинского (1906).
Война, оставившая такое благоприятное впечатление у военнопленных, наверное, редкость.
Сразу после окончания русско–японской войны, в июне 1906 года, японский писатель Рока Токутоми совершил путешествие в Россию. Он рассказывает о том, что благодаря военнопленным, вернувшимся из Японии, среди русского народа распространилась репутация о японцах как о «хороших, добрых людях» (Рока Токутоми. Путевые заметки. 1906).
Не только во время русско–японской войны — всю свою жизнь о. Николай последовательно стоял на позиции, что Япония и Россия — страны, которые не должны подвергать опасности основные условия существования друг друга. Он убеждал представителей научных кругов в России в необходимости многогранного изучения Японии, принимал мальчиков из России для обучения с тем, чтобы в будущем они стали переводчиками, а также посылал на учебу в Россию способных японских семинаристов. Для русских, приезжавших в Японию с целью научных исследований, о. Николай был своего рода принимающей стороной и научным руководителем. Так, известный ученый–японист Д. М. Позднеев пишет: «Можно без преувеличения сказать, что все приезжающие в Токио и вообще в Японию русские пользовались постоянным содействием покойного архиепископа и его учеников. Это факт всем нам хорошо известный» (Позднеев Д. М. Архиепископ Николай Японский. 1912). Читая Дневники, можно часто встретить подтверждающие эти слова записи о различных посетителях, которые приходили к о. Николаю.
Русские генералы и представители Красного Креста, приехавшие в Японию сразу после окончания русско–японской войны с целью репатриации русских военнопленных, также прежде всего в Токио посещают о. Николая и просят его о разных услугах. Даже агитатор, приехавший из России для распространения революционных идей среди русских военнопленных, посчитав о. Николая полезным для своей деятельности человеком, старается завязать с ним связь.
В эпоху Мэйдзи в Японию кроме православия проникли такие христианские конфессии, как католицизм, различные направления протестантства, а также англиканские церкви Великобритании и США (последнюю о. Николай в своих Дневниках называет «американской епископальной церковью»). Из этих конфессий с о. Николаем в тесных отношениях находилась Англиканская церковь.
Как видно из Дневников о. Николая, с ним состояли в дружеском общении, а иногда даже пытались завязать сотрудничество такие миссионеры Англиканской церкви в Японии, как Райт, Джефферис, Одри, Сесил, Уильямс, Макким. Может быть, одним из факторов, вызвавших подобное сближение, было то, что православие и англиканство имели между собой сходство как государственные религии, которые отвергли папство и оказывали должное почтение по отношению к императору или королю.
Приведем несколько примеров дружеского общения между о. Николаем и англиканскими миссионерами.
Судя по всему, о. Николай уже в довольно ранний период познакомился с У. Б. Райтом, первым миссионером Английской заграничной евангельской миссии в Японии. В своих поздних дневниковых записях о. Николай пишет следующее.
«Ответил на письмо Rev. Wm. Ball Wright, бывшего одним из двух самых начальных англиканских епископальных миссионеров в Японии и оставившего Японию в 1882 году (надо сказать, что о. Николай до самого конца жизни четко помнил все даты); с тех пор он служил в разных местах в Англии и Америке; ныне — приходским священником близ Йорка в Англии. Я с ним и его сослуживцем Rev. Shaw был в добрых отношениях. Ныне он прислал мне длиннейшее письмо, в котором, между прочим, пишет следующее: „Помните ли Вы наши разговоры об «общении святых» и как Вы говорили, что мы, англикане, не понимаем его смысла или что мы должны молиться за усопших во время общественных богослужений и просить молитв Божией Матери и святых. Вы не убедили меня тогда в правомерности последней практики. Однако причиной тому были мои предвзятость и невежество. […] В нашей церкви в последнее время произошли большие изменения. […] Учреждены два общества с целью стимулировать процесс воссоединения между православными и старокатоликами. Все это наверняка будет весьма интересно для нас с Вами, столько раз обсуждавших эту проблему”.
…Как не ответить было старому приятелю на такие приятные новости!» (1/14 августа 1909 года; в оригинале письмо Райта — на английском языке).
Райт приехал в Токио в 1873 году, то есть на следующий год после переезда о. Николая из Хакодате в Токио. Наверное, среди западных миссионеров того времени редко можно было встретить человека, проявлявшего понимание и уважение к Православной Церкви.
Как пишет Тацуя Мориясу, еще в XIX веке «в Западной Европе было распространено представление о православии как о народно–обрядовой форме христианства, которая остановилась на уровне языческой древности и не имеет ничего общего с Евангелием». Более или менее правильную оценку православию на Западе стали давать лишь после революции. «В результате потрясшей нынешнее столетие революции 1917 года многие православные священнослужители и мыслители, спасаясь от революции и возникших после нее гонений на религию, эмигрировали в Европу и Америку. Там они заново строили храмы, занимались вероучительной деятельностью среди эмигрантов. Благодаря этому на Западе стали больше узнавать о православии» (Т. Мориясу. Православное христианство. 1978).
Действительно, в Дневнике о. Николая за 1900 год мы находим запись, где выражено его негодование по поводу невежества одного английского миссионера, который считает православие чуть ли не язычеством.
«Сегодня, когда перед сумерками я гулял на площадке перед Собором, один молодой английский миссионер подходит и просит показать внутренность Собора, который в то время уже был заперт. Отворяю и подвожу к иконостасу, который издали и рассмотреть уже нельзя было. Спрашивает, вплетая русское слово:
— Is that your Bog? (Это и есть ваш Бог?)
— Бог наш Творец Неба и земли и Искупитель человеков, а это только святые иконы, — отвечаю.
Смотрит и улыбается, как будто не веря.
— Смотрите, — продолжаю, — вот Спаситель учащий, вот Он на руках Матери, вот благословляющий детей, а вот на царских вратах Благовещение, Евангелисты… Словом, это — Евангелие, изображенное красками и понятное для глаз, точно так же, как читаемое понятно для уха…
— А какая у вас Библия? — спрашивает.
— Как какая? Да, разумеется, такая же, какая у вас. У нас всякий семинарист знает довольно подробно все главное о протестантстве, а вы так невежественны о нашей Церкви, — не стыдно ли это вам? И когда же вы станете изучать нас?..» (13/26 октября 1900 года).
Однако упоминавшийся выше Уильям Райт, который также был английским миссионером, благодаря своей встрече в Токио с о. Николаем в 1870–е годы, когда иностранных миссионеров еще можно было перечесть по пальцам, уже был знаком с учением Православной Церкви и даже говорил о диалоге между англиканством и православием. Мы не знаем, было ли это его идеей, но незадолго до революции в Англиканской церкви возникло движение за поиск путей воссоединения с Православной церковью. Райт, являвшийся сторонником этого движения, несомненно, не был нетерпимым или одержимым чувством собственного превосходства человеком, однако он смог понять и почувствовать значение православия именно благодаря встрече с о. Николаем.